– Кийан за мной следит. Я в безопасности.

Она молча переводит взгляд с предмета на предмет.

Решив, что разговор окончен, Йоханссон собирается уходить.

– Та черепно-мозговая травма. Ты как, нормально? – Глаза Кейт холодны, ничего общего с той женщиной, что работала ночью в клинике, которая мучилась, потеряв пациента, не могла, но очень хотела это скрыть.

– Нормально, – отвечает он.

– Приходилось видеть и раньше. – Это не вопрос.

– Случалось.

Кейт садится на стул, складывает руки на груди и смотрит в глаза Йоханссону.

– У тебя шрам два дюйма длиной на правом предплечье, – говорит она, – вероятнее всего, ножевое ранение. На правом плече ожог. Старый, я бы сказала, из детства. Каким-то плоским предметом. Утюг? На правом бедре зажившая рваная рана, довольно глубокая. Заточенной отверткой? Многочисленные порезы голени. Шрам за ухом, еще один выше линии роста волос. Шрам на левой челюсти. На костяшках пальцев. – Она делает паузу. – Борьба всегда была твоей жизнью, верно? И человек с вывороченными мозгами тоже всего лишь часть жизни, так? – Она пожимает плечами и кладет руку на скальпель.

– Бывает и хуже, – произносит Йоханссон.

В голове раздается крик человека на полузаброшенной ферме.

– Да, – кивает она. – Бывает. – Лицо ее напрягается.

Йоханссон выходит из клиники и идет через двор. Люди у ворот провожают его взглядом и ничего не говорят. Ворота распахиваются, он сворачивает направо и идет вдоль построек. Через тридцать метров за ним пристраивается хвост. Не поднимая голову, он продолжает идти.

Йоханссон петляет по территории, сворачивая то направо, то налево. Сначала на северо-восток, мимо часовни и мечети, административного здания с тянущейся к нему очередью, мимо других зданий. Затем он обходит район, где живет персонал с юга. Из окон слышна музыка, люди на балконах провожают его взглядами. В маленьком затхлом магазинчике, где товар хранится в нераспакованных коробках, Йоханссон просит шоколад и сигареты, расплачивается и выходит. Впереди Женская территория, он поворачивает за угол и идет на юго-запад, в самый центр Программы, туда, где расположен гараж на Хоутон-стрит.

Прошла неделя, прежде чем Йоханссон смог попасть туда. Целая неделя, большую часть которой он провел в лагере. Он уже научился ориентироваться в Программе, распознавать сигналы, понимать иерархию власти и приемы борьбы за нее. Посредники и вожаки, предприниматели со своими проектами, их умные маленькие уловки. «Шестерки», жертвы, сломавшиеся и выдержавшие, старающиеся сделать свою жизнь лучше. Патрули. И особняком среди них всех люди Кийана – бездельники, следящие за соблюдением правил и не забывающие о своей доле.

Что бы он ни сделал, за ним будут следить.

Именно так и говорила Карла: заброшенное здание из красного кирпича, стоящее в стороне от соседних построек на пустынном клочке земли. Такое впечатление, что его собирались снести, но в последнюю минуту передумали, решив использовать под очередной учебный центр или небольшое предприятие. Йоханссон кружит по улице, делая вид, что гараж его не интересует, и поворачивает обратно в клинику. Для первого раза достаточно.

Через четыре минуты он начинает замечать мелкие детали. Повернутая в его сторону голова мгновенно отворачивается в другую сторону. Едва уловимое движение в переулке, по которому он проходит, но, оглянувшись, никого не видит. Это не люди Кийана. Те обычно, не скрываясь, тащатся за ним следом. Йоханссон напряженно прислушивается, пытаясь определить, где они, но тщетно.

Наконец, когда он сворачивает налево и проходит мимо отеля «Гришем», это происходит. Слева из-за угла появляется Желтозубый, справа встает незнакомый человек, и третий – тощий, может, девушка – перегораживает ему путь, вытянув руку с ножом.

Он оглядывается и видит Брайса.

Желтозубый и другой, справа, хватают его за руки, Желтозубый пытается заломить Йоханссону руку за спину. В бок упирается лезвие ножа. Йоханссон выворачивается, но острие пронзает кожу, и он замирает.

Желтозубый лезет во внутренний карман его куртки, достает пропуск, похожий на кредитную карту, и передает Брайсу. Тот берет, улыбается и убирает карточку, делая несколько шагов вперед.

Почти касаясь губами уха Йоханссона, что-то шепчет.

Парень с ножом выдыхает, это похоже на сигнал. Йоханссона отпускают так поспешно, словно он заразный, нож исчезает. Все четверо удаляются.

Сзади подбегают люди Кийана. Один бросается осматривать окрестности, второй подходит к Йоханссону.

– Ты в порядке? – Похоже, он нервничает.

Йоханссон молчит.

* * *

В клинике он снимает куртку. Рубашка пропитана кровью. Стоя перед металлической дверцей шкафа в кабинете, Йоханссон пытается разглядеть, велика ли рана. Нет, не больше сантиметра. Он обрабатывает ее и заклеивает. Затем пытается оттереть пятно на подкладке куртки.

Пропажа удостоверения его не пугает, в Программе они постоянно теряются. Кому нужна эта карточка, когда здесь снимают отпечатки пальцев и сканируют сетчатку глаза.

В голове, едва возникнув, оформилась мысль: Брайс считает его чужим, он хочет знать, кто он. Удостоверение ему необходимо, потому что на нем есть фото.

Брайс решил докопаться до истины.

Но никому не известно, что Райан Джексон здесь, так ведь? А Чарли Росс мертв.

В комнате Йоханссон тихо проходит мимо спящих, раздевается и ложится.

Храп, негромкое бормотание. Из комнаты наверху слышится тихий стон. Над головой в лучах света кружатся пылинки. Он вдыхает их, пересчитывая.

Щекой он все еще чувствует дыхание Брайса, слышит его приглушенный шепот.

«Тебе понравилось, когда трубку вставляли в глотку?»

Проходит больше часа, прежде чем ему удается заснуть.

Глава 4

День 14: вторник – день 15: среда

КАРЛА

Первый отчет Эллиса приходит во вторник.

После полудня звонит человек с сильным акцентом турка-киприота, желающий поговорить с «леди на «мондео».

– Вы конверт забыть! – заявляет он. – Я его беречь! С ним все в порядке!

Турок одновременно горд и возмущен. Не представляю, зачем, говоря со мной по телефону, он произносит слова с этим жутким акцентом, ведь по-английски он говорит так же хорошо, как и я.

Я рада отвлечься от своих мыслей, хотя мне и предстоит непростое путешествие сначала на такси, потом на автобусе, метро и опять на автобусе – похоже на блуждание шизофреника по городу. Вопреки ожиданиям, картинки с камер видеонаблюдения, увиденные утром, постоянно стоят перед глазами.

Заброшенная улица и Йоханссон. Лишь на секунду, может, две ощущается скачок напряжения, затем оглядывается по сторонам, и вот уже из-за угла появляются три мужские фигуры. Недолгая потасовка – и Йоханссон замирает. Человек достает нож.