— У тебя прекрасные бедра.
— Спасибо, но меня они никогда не радовали. Все дело в том, что мы — самые большие критики для самих себя. Но у каждого есть хотя бы одна привлекательная черта. На ней и надо сосредоточиться. Возможно, под определенным углом мой нос выглядит будто я проиграла боксерский поединок, но когда у меня отличная прическа — я чувствую себя великолепно. Чем больше ты уверен в себе, тем больше ты привлекателен для окружающих.
Хорошая идея. Поскольку Сэм придиралась к своим незначительным недостаткам, может, ей это и помогало. Но если он должен отыскать красоту в себе, которую заметят окружающие, тогда он обречен. Броди покачал головой и отвернулся. Ему не нравилось, как она изучает его. И хотя по какой-то непостижимой причине он ее привлекал, все равно он чувствовал себя некомфортно.
— Посмотри на меня, Броди. — Сэм приложила руку к его травмированной щеке и повернула его лицо к себе. — Ты видишь только шрамы?
Он с трудом сглотнул:
— Да. Обычно я замечаю их в последний момент. В основном я вижу пьяное, злое лицо отца. Иногда — неодобрительно сжатый рот матери, не издающий ни звука, когда сотрудники службы защиты детей задавали ей вопросы. Но самое страшное, когда я вижу себя до этого инцидента и предполагаю, как бы я мог выглядеть сейчас, если бы не напугал его тогда в гараже.
Его слова прозвучали более сурово, чем он хотел. Но Сэм должна была его понять. Он не видел в себе ничего красивого.
— Что с тобой произошло, Броди?
Он не хотел этого разговора, во всяком случае, не в этом волшебном месте, где он пытался спрятаться от прошлого. Не нужно было ничего говорить такого, что могло привести к этой пугающей его теме. Ему следовало кивнуть и поблагодарить ее за комплимент. Но в то же время что-то внутри его подсказывало — после всего, что между ними было, она имеет право знать, почему он так себя ведет.
Броди оставил Сэм и вернулся в дом, но она последовала за ним, плотно задвинув за собой стеклянную дверь.
— Броди, пожалуйста.
Он опустился на край кровати, а Сэм села рядом, положив руку ему на колено.
— Мой отец был самым симпатичным парнем в Гошене, Коннектикут. Нрав его был свиреп, и к тому же уже в двадцать три года он стал законченным алкоголиком. А мать была абсолютно безвольной, без капли самоуважения. Она всегда считала себя недостойной его, возможно, потому, что он при любой возможности называл ее толстой и страшной. Каким образом они поженились, я никогда не узнаю, но мать решила, что единственный способ удержать его — это родить ребенка. К сожалению, она не понимала, что ребенок будет раздражать его не меньше, чем она сама. Все, что я ни делал, было неправильно. Иногда мне казалось, отец носит ремень только для того, чтобы у него всегда было что-то под рукой, чтобы ударить меня.
Рука Сэм сжала его колено, но девушка промолчала.
— С возрастом он становился все менее выдержанным. И когда я перестал громко плакать от его побоев, он переключился на кулаки. А потом на прикуренные сигареты. Мать всегда отворачивалась, а потом, перевязывая раны, отчитывала меня за то, что я разозлил его. Перейдя в пятый класс, я был уверен, что поединок между нами уже не за горами. Я уже достаточно повзрослел, чтобы дать ему сдачи. Однажды, вернувшись из школы, я обнаружил его дома. В машине сел аккумулятор, и он возился с ним в гараже. Не знаю, зачем я сунулся туда, надо было просто уйти в свою комнату и спрятаться, как обычно. Дверь громко заскрипела, и это его напугало. Он ударился затылком о капот и выронил аккумулятор. Каким-то образом часть кислоты попала ему на руки, и он начал кричать. — Остальное Броди соединил в общую картину по отрывкам из своих воспоминаний и по рассказам других людей. — Помню, как отец орал и бил меня. Помню, как я ударился о стену и сполз на пол, стараясь не потерять сознание. Открыв глаза, я увидел, как он ко мне приближается, сжимая что-то в руке. Попытка заслонить себя хоть чем-то не дала никаких результатов. Я услышал только чей-то крик, как оказалось потом, свой собственный. В глазах все потемнело, очнулся я в больнице неделю спустя.
— Боже мой, — прошептала Сэм, и слезы навернулись у нее на глаза.
— Пожалуйста, не плачь. Я не хотел тебя расстраивать. Это было двадцать лет назад, и плакать уже поздно.
— Что это было? — еле расслышал он ее вопрос.
— Он налил кислоту из аккумулятора в литровую жестяную банку, которую мы недавно использовали для покраски ванной, и вылил ее всю на меня. Соседи позвонили в полицию, когда услышали мой крик.
— Ведь он в тюрьме?
— Пока да. Если бы он просто избил меня, то получил бы максимум год по законам штата Коннектикут. Но прокурор обвинил его в нанесении тяжких телесных повреждений малолетнему, и он получил максимальной срок — двадцать лет. А меня забрали в детдом.
— А что мать?
Это была самая неприятная для него часть. Отец — подонок. Он понял это еще задолго до этого происшествия, но мать…
— Она выбрала его.
— Что?! — Голос Сэм дрожал.
Как бы ему хотелось, чтобы мать проявила хоть малую долю подобных эмоций.
— Она винила меня за то, что его отправили в тюрьму, ведь это я его так разгневал, понимаешь? До сих пор она ходит на каждое слушание по условно-досрочному освобождению и умоляет, чтобы его выпустили. Это единственное публичное место, куда я хожу. Судье обычно достаточно одного взгляда на меня, чтобы отправить его обратно за решетку. Она ненавидит меня за это, но мы квиты, поскольку я ненавижу ее за то, что она выбрала мужчину вместо ребенка. Меня бы не забрали в детдом, если бы она явилась в больницу. У социальной службы просто не было другого выхода.
— Какая ужасная мать…
— Так и есть. Но в итоге получается, что так было лучше для меня. Если бы я остался с ней, из меня ничего бы не вышло. Моя приемная семья стала моей настоящей семьей. Мои братья Уэйд, Ксандер и Хид, сестра Джулианна и родители Молли и Кен. Они никогда не смотрели на меня как на белую ворону. Они дали мне веру и силы. Без них я бы не открыл собственную компанию и сейчас бы не летал на частных самолетах на свой собственный остров. Идены сделали мою жизнь намного лучше. Именно поэтому я взял их фамилию, когда мне исполнилось восемнадцать. Если бы не эти шрамы, я бы, наверное, уже давно забыл о существовании биологических родителей.
Какое-то время Сэм сидела не издавая ни звука, переваривая все, что он сказал.
— Я так рада, что ты нашел людей, которые заботились о тебе. Даже не представляю, через что тебе пришлось пройти в столь юном возрасте. Спасибо, что нашел в себе силы рассказать мне все это. Я понимаю, насколько это было для тебя тяжело.
Броди накрыл руку Сэм своей и легонько сжал. Все позади. Теперь ему больше никогда не придется говорить об этом, и они могут наслаждаться коротким отпуском.
— Теперь, когда мы оставили все неприятное позади, что скажешь насчет того, чтобы надеть купальник и окунуться в манящий океан?