— Обдорский наш враг и будет находиться в темнице до тех пор, пока его дальнейшую судьбу не решит совет, — возразил только что вошедший Басарга.
Ничего не поделать! Анна потеряла воинский дух, а вместе с ним и власть!
— Тогда я к нему! — воскликнула Анна и кинулась в темницу.
— Она позорит нас! Женщина не должна командовать над мужчинами, а Рача все равно спит! — это произнес Номак, а Басарга утвердительно кивнул головой. — Сама выбрала себе долю!
Как только Анна зашла в темницу к Шорину, ее схватили и приковали рядом с ним. Что мрачная темница? Что железо, сковавшее тело и гремящее во мраке? Главное, что они рядом! Это единственное лекарство от их недуга. Пускай оно не излечит, но заглушит душевную боль и даст силы для борьбы. Наступило время покаяния.
— После этого страшного поражения я словно прозрела, — горячо говорила княжна. — Мои цели и желания оказались ложными. Мои народы должны жить в мире и под властью более сильного. Русские сильны и благородны, желать другого старшего брата неразумно. Но, к сожалению, я поняла это слишком поздно, и сейчас наступило время расплаты. Не суждено мне воспитывать детей и радоваться их успехам. Любить и быть любимой. Кровь сотника Шатрова навсегда легла между нами. За измены не ждать прощения от Москвы. Об одном лишь тебя молю. Не кляни меня! Будь рядом, когда меня поведут на казнь. Еще есть большая вина, перед тобой. Я приказала Азизе, если со мной что случится, похитить детей и увезти в Самарканд. Она не посмеет ослушаться меня. Постарайся ее остановить!
Князь Шорин слушал слова Анны и ясно понимал, насколько они откровенны. Только сейчас, пролив реки крови, совершив непоправимое, она стала той, которую он любил. Но прошлое назад не воротишь, а случившееся исправить невозможно.
— За грехи Господь привел нас сюда, заковал в железо и милостиво соединил нас для покаяния. Одному Богу известна наша судьба. Все мы в его руках. Но то, что я буду рядом с тобой до конца, обещаю. Никто и ничто отныне нас не разлучит.
Темницей супругов Шориных было подвальное помещение, изначально предназначенное для хранения растительных продуктов. Прохладно, но сухо, свежий воздух поступает через вентиляционное отверстие. На полу большие охапки сена, они и служат ложем для почетных узников. Масляная лампада чуть освещает своды темницы. Глаза, привыкшие к мраку, хорошо различают каждую мелочь. Недавние подданные к узникам относятся уважительно, и даже со страхом, лишний раз не беспокоят. Василий и Анна неожиданно для всех здесь, в темнице, получили для себя то, чего им недоставало. Душевную близость двух любящих сердец. Им не требовалось даже слов. Они слышали мысли друг друга. Это было время не только покаяния и осознания ошибок, но и объяснений в любви в тех формах, которые раньше считали проявлением слабости или постыдными. Они на какое-то время отрешились от страшной действительности и ушли в сладкий мир грез.
Город Верхотурье. Конец ноября 1610 года.
Князь Черкасский возвращается домой. Бесконечно долго он ждал вестей от Василия Шорина. Не дождался. Дали весточку казаки, что князь по причине душевной болезни покинул струг. С тех пор о нем ни слуху ни духу. По всему, сгинул княже в таежных дебрях. Ждать более — нет возможности. Воевода Степан Волынский всех извел своими интригами. От греха подальше! Князь Черкасский собрал мальцов — Петра и Тимофея, няньку Азизу и отправился в путь-дорогу. Город Верхотурье — перевалочный пункт. Здесь задержались. Если прибываешь сюда по реке глубокой осенью, то приходится непременно ждать становление зимнего тракта. А потом под звон бубенцов легко помчат тебя почтовые тройки по свежему снегу.
Последние дни Азиза сама не своя. Ходит, как тень, плачет украдкой.
— Что ты, чертова баба, слезы льешь! — бурчал Черкасский. — Радоваться надо. Все злосчастья скоро кончатся. Доберемся до моего хутора и заживем в спокойствии и достатке. Петра с Тимофеем вырастим как родных, а то мне своих Бог не дал.
Князь, считая слезы женской дурью, только покрикивает на нее. Но не страх перед будущим гнетет Азизу. Она только бы рада уехать с Черкасским, подальше от неласковой Сибири. И князь ей по душе, хоть и старше намного. Давно выказывает он к Азизе интерес. Причина в последнем письме от княжны Анны, где она строго-настрого приказывает служанке любыми способами увезти детей в Самарканд и воспитывать их как восточных царевичей. Больше от княжны вестей не было. Может, это последнее ее желание. Нарушить его Азиза не может. Тянула она по возможности, а сейчас дорога заворачивает через Камень. Там Русь, и выполнить волю госпожи будет тяжело.
Сейчас времени и возможности у Азизы предостаточно. Много желающих среди татар заработать, помочь единоверцу и одновременно навредить русскому князю. Риску мало, ищи ветра в поле! А еще татарка особый знак кажет. Боязно мусульманину ослушаться, и в пути он хорошим пропуском будет. Сани, свежие кони — все приготовлено. Татарин из Хивы взялся доставить беглецов. Ждет только сигнала. План простой. Уйти в степь, там добраться до Великого торгового пути и пристать к каравану, идущему в Бухару или Самарканд.
Нынче князь Черкасский сообщил ей, что на днях отбывают. Все, дальше тянуть нельзя. Темной ночью подняла Азиза малолетних братьев. Мальчики похныкали спросонок и стали собираться. Слово няньки для них закон. Ночью по-воровски покинули избу, загрузили в сани пожитки, и понесли кони беглецов в степь.
Утром князь обнаружил пустую избу. Сразу догадался обо всем и поднял переполох. Сам оседлал коней, взял казака — и в погоню. Имея запасных коней, преследователи шли ходко. Уже к вечеру стало ясно, что настигают беглецов. Но рядом со следом от полозьев саней появились отпечатки множества верховых. То была присоединившаяся охрана. Обстоятельства складывались не в пользу преследователей.
На ночь беглецы остановились. Разожгли костер, натянув с навет-ренной стороны полог. Татарские воины, помолясь на закате, отдыхали в ожидании ужина. Кони невдалеке копытили землю, чтобы добыть пропитание. Азиза варила в котле мясо, обильно сдобрив специями. Дурманящий запах вареной баранины служил хорошим ориентиром. Мальчики, проголодавшись, крутились возле Азизы. Получив по куску хлеба, забрались в сани.
Черкасский с казаком осторожно, ползком подобрались к лагерю и, схоронившись, стали ждать. Скоро близнецы снова вылезли из саней. По малой нужде они отбежали в сторонку и стали оправляться. Черкасский был совсем рядом.
— Хлопчики мои, это я, ваш крестный, идите сюда, — чуть слышно прошептал он.
Молящий шепот князя произвел должное действие на мальчиков. Они, осторожно оглядываясь, пошли на голос. Черкасский с казаком резко поднялись, сгребли братьев и кинулись к коням.
Произведенный шум был услышан татарами. Те, схватив луки, кинулись на выручку. Но два всадника уже погоняли коней. Татары пустили стрелы. Одна попала в коня. Конь, присев на задние ноги, завалился на бок. Казак с мальчиком упали на землю, причем мальчуган покатился кубарем, а затем, подскочив, испугавшись, кинулся бежать.