– Сэр, я все прекрасно понимаю. – Бенджамин Олдридж говорил спокойно, но за мягким баритоном в голосе чувствовался металл. – И тем не менее я прошу, – слово «прошу» резидент произнес с интонацией, с какой обычно говорят слово «требую», – Митчелла необходимо на месяц освободить от его посольских обязанностей. Поймите, это не моя прихоть. Все согласовано с госсекретарем. Речь идет о новом оружии русских. Если мы его не добудем, то наше превосходство в МБР [10] не имеет никакого смысла…
Олдридж привел еще несколько доводов в пользу того, что второго секретаря посольства необходимо освободить на время от его дипломатических обязанностей, предоставив ему возможность вплотную заняться его прямыми обязанностями – разведывательно-подрывной работой.
Карьерные дипломаты всегда раздражали резидента: такие лощеные, важные, прямо пуп земли. Да один Митчелл стоит свору этих паркетных лизоблюдов. Если его ребята добывали какую-то важную информацию, источники получения которой надо было скрыть, то посольские с удовольствием приписывали себе результаты работы разведчиков, но если кто-то из сотрудников ЦРУ проваливался, то они втихомолку злорадствовали – это они, это не мы!
Олдридж сегодня срочно приехал в родное посольство: события последних дней подталкивали к форсированным действиям. В конце беседы посол и резидент пришли к компромиссу: Митчелл вплотную занимается операцией резидентуры, а посол призывает его к дипломатическим обязанностям только в крайних случаях, когда без него действительно никак нельзя будет обойтись.
Через полчаса резидент сидел в кабинете Митчелла и обсуждал с ним ход и детали предстоящей операции. Они беседовали совершенно свободно, не боясь, что кто-то может их подслушать. Пять лет назад бывший председатель КГБ Бакатин выдал им схему расположения всех подслушивающих устройств в новом здании посольства. Дай бог ему здоровья! Митчелл рассказывал резиденту результаты своей работы.
– …Мы перепроверяли информацию Оборотня через другие источники: дезинформации нет. В начале мая в N-ске прошли испытания нового оружия русских. Деталей я не знаю, но, по некоторым признакам, результат очень хороший. Оборотень пока не имеет прямого доступа к секретному прибору…
– Как он может получить доступ к секрету?
– Я прорабатывал несколько вариантов. В сегодняшних условиях, то есть с учетом того, что, как вы говорите, нам надо заполучить секрет в максимально короткие сроки, самым оптимальным является вариант «Зед».
Резидент и второй секретарь посольства внимательно посмотрели друг другу в глаза. На их языке вариант «Зед» означает физическую ликвидацию человека, препятствующего исполнению их планов.
– Дело в том, – продолжал Митчелл, – что Оборотень является первым заместителем Скобликова. То есть после его… ухода он автоматически занимает должность Скобликова, хотя бы на время. Значит, он получает доступ ко всей разработке на законных основаниях…
– Надо сделать так, чтобы все выглядело как естественная смерть. Вы проработали это направление?
– Да, мы три недели изучаем его распорядок дня, маршруты движения, привычки и все такое… Самое удобное время и место – это в сквере, в Кунцево. Он каждое утро прогуливает там собаку, где-то с 6.30 до 7.15.
– Что за собака?
– Небольшая, миттельшнауцер. К сожалению, сейчас нет снега и льда на тротуарах… нужен препарат…
– Я понял, – мгновенно среагировал резидент, – я сегодня же позвоню в Лэнгли, в нашу лабораторию. Что-нибудь подберут.
– И еще, Бенджамин, об этом оружии пронюхали арабы-террористы и что-то уже там готовят…
– А вот это серьезно. Даже если им не удастся захватить оружие, то они сильно осложнят нашу операцию. Постарайтесь получить по ним максимально полную информацию.
– Хорошо. Оборотень говорит, что он может обеспечить вывоз прибора и специалиста с объекта, а дальнейшая их транспортировка – наша задача…
– Конечно, наша. В июне, по данным нашей спутниковой разведки, на Оби будет большое наводнение. По замыслу, наш военный транспортный самолет из Афганистана прибудет с гуманитарной помощью в N-ск. На этом самолете мы их и вывезем…
– И Оборотня тоже?
– Да и его, – поморщился резидент, – я обломал посла, он перед операцией тебя больше дергать не будет. И, Митчелл, запомни вот что: если мы с тобой здесь хорошо сработаем, то до конца жизни можем больше вообще не работать.
– Но национальными героями мы все равно не станем, – усмехнулся Митчелл.
– Ну что ж, – развел руками резидент, – такова наша участь. Мы же не астронавты, которые высаживаются на Марс…
Поезд «Москва – N-ск» опаздывал на тридцать минут. В душный зал ожидания идти не хотелось. Свободных мест там не было. Начало лета: пик пассажирских перевозок. Тамара прошла в привокзальный буфет, взяла чашку кофе, встала за один из высоких столиков. В кафе народу на удивление было немного. Две девушки забежали перекусить пирожными. Трое мужчин распивали бутылку водки. Хотя антиалкогольная кампания закончилась давно – пять лет назад, – водку они пили с соблюдением правил конспирации: доставали бутылку из-под стола, воровато оглядывались по сторонам, быстро ее разливали и лихо опрокидывали в себя, затем наливали в те же стаканы минеральную воду и скорбно жевали стратегические бутерброды из буфета. Со стороны все выглядело комично. Всем все было понятно, и никто не обращал на это внимания. Буфетчица тоже видела нарушение административного порядка в общественном месте, но молчала, так как спихнула неприхотливым клиентам бутерброды с просроченной колбасой.
Рядом, за соседним столиком, стояла толстая женщина и впихивала в своих детей, девочку-подростка и мальчика лет десяти, сардельки с гречкой: «Ешьте, ешьте! До дома ничего больше не будет». «Прошла бы с ними в ресторан, там то же самое, зато нормально поели бы», – подумала Тамара. Многие почему-то думают, что раз кафе, значит дешевле, хотя цены те же самые: что в кафе, что в ресторане. Рядом с Тамарой стояли два грузина и о чем-то спорили. Тамара прислушалась. Она плохо говорила по-грузински, но понимала этот язык хорошо. Генацвале спорили о направлении их дальнейшего бизнеса. Пожилой грузин с лицом киноартиста Мктрчяна доказывал своему молодому коллеге, что пора заканчивать с торговлей контрабандного товара, так как можно «загреметь». Молодой коллега отстаивал свою позицию и предлагал продвигать свой бизнес в Москве.
– Вай, что ты говоришь, – воскликнул пожилой, – да с твоей рожей тебя менты будут останавливать на каждом углу. Ты всю выручку будешь отдавать на взятки. Лучше открыть здесь свой цех. Сейчас это легко, не как раньше…
Тамара посмотрела на грузин, пытаясь определить по наречию, с какой они местности. Ее покойный муж Тимур был родом из Гюмри. Мужчины неправильно истолковали ее взгляды. Молодой широко улыбнулся ей и по-русски предложил: «Дэвушка, можно вас угостить?» Тамара быстро допила свой кофе и быстро удалилась, не ответив на предложение.