— И чем же закончилась эта история? — Катин голос прозвучал так тихо и робко, видимо, она уже догадывалась о печальном конце.
— Рама получил назад Ситу, но засомневался в ее верности. И тогда Сита от горя бросилась в огонь…
— Я так и думала…
— Ладно уж, сделаю комментарий, — Роза горела желанием сообщить Кате нечто важное. — А все исполнители обезьяннего танца — в магических набедренных повязках камбенг полент, имеющих свойство и охранять своего хозяина, и… удваивать его силы в бою. Ты поняла, Катя, о чем я говорю? О черно-белой клетке!
На следующий день Катя проснулась в полдень. Она бы еще посмотрела этот красивый сон, если бы не прервал его Буди. Во сне не было ни чудовищ, ни их масок, ни их теней, а висели на светло-голубом небе нежные, разукрашенные розовой пастелью, облака. И смотрела на них Катя почему-то не запрокинув голову, а наклонившись вниз. На фоне этих розовых облаков царствовала круглая, налившаяся жизненными силами, желтая луна. Она смотрела на Катю снизу широко распахнутыми глазами, словно удивляясь тому, что эта девушка так высоко забралась. А вокруг летали бабочки. Их крылья были словно из мягкого шелка или крепдешина — белоснежного с синими ободками, нежно-желтого с красными крапинками и светло-зеленого с черными точками-горошинами. Катя понимала, что бабочки не могут залететь так высоко, с другой стороны, они были настолько реальными, одна даже коснулась легким крылом ее руки и сказала голосом Буди: «Катя! Просыпайся…»
— Мы опаздываем?
— Почти. Если не выйдем из дома через тридцать минут…
— Мне опять надеть платье для коктейля?
— Да. Форма одежды не меняется — мы можем вернуться очень поздно, а вечерами в лесу прохладно…
— Опять в лес?
— Как там у вас… — Буди чуть задумался, припоминая. — И днем, и ночью кот ученый…
— Все ходит по цепи кругом? Идет налево — песнь заводит, направо — сказку говорит… Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит… — подхватила Катя.
— Вот к ним и поедем, — пояснил он, делая вид, что не замечает округлившихся, как шоколадные медальоны, Катиных глаз.
Примерно через полтора часа они добрались до деревни Кедисан [225] , оставили там машину во дворе одного из домов и пешком подошли к озеру Батур, где их уже поджидал перевозчик. По озеру на моторной лодке им нужно было пройти еще километров шесть на северо-восток.
— Каждый раз, когда я бываю здесь, вспоминаю о той трагедии… Помнишь, я рассказывал про извержение вулкана?
Буди задумчиво смотрел в сторону гор. Словно нарисованные, стояли они в голубой дымке тремя пиками, пронзающими ясное небо. Две из них — восточнее озера, а третья — на западе, и чуть подальше.
— Вон там, южнее, во время извержения вулкана в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году накрыло потоком лавы всю деревню… Триста человек погибли… Это только в одной деревушке… А храм Пура Бесаких остался нетронутым! Вот он, самый великий и самый высокий, Гунунг Агунг — виновник трагедии! Посмотри направо…
— Отсюда его плохо видно.
— Он далеко от нас… Ничего, дойдем и до него… История повторяется. Еще раньше, в тысяча девятьсот семнадцатом году, во время извержения вулкана Батур, ты сейчас видишь этого красавца слева, погибла тысяча балийцев… А сколько домов было разрушено! Говорят, более шестидесяти тысяч… И думаешь, где остановился поток лавы? Да, именно — у храма… У Пура Улун Дану [226] , построенного в честь богини озера Деви Дану! [227]
— Так удивительно это… — тихо сказала Катя, любуясь голубой дымкой над горами. Трудно представить, что эти каменные великаны, такие добрые со стороны, могут обрушить на людей зло.
— Апочему, Буди?.. Почему вулкан неуничтожил эту постройку?
— Во-первых, храм — это святое место. Ну, а во-вторых, его охраняет сам Гаруда — возле входа стоит его каменная скульптура…
За разговорами Катя не заметила, как лодка причалила к берегу.
— А куда мы приплыли? Не вижу никаких достопримечательностей… Разве что деревенские дома виднеются…
— Самая большая достопримечательность здешних мест — сами люди. В этой деревне, она называется Труньян [228] , живут бали-ага.
— Почти что Баба Яга! — улыбнулась Катя.
— Что поделаешь, так это звучит. На Бали в основном потомки индуистов, приехавших с Явы во времена империи Маджапахит, а вот бали-ага обитали здесь и до этого. Так что они претендуют на звание коренных жителей…
— А что, они отличаются от других балийцев?
— Да. Живут закрытой общиной, строго соблюдая традиции… Но главное, бали-ага — анимисты — верят в существование души и поклоняются духам. Они одушевляют все явления и предметы, и даже… — смерть.
Перед невысоким плетеным заборчиком лежал ствол бамбука. На нем сидела совсем древняя старуха в длинном саронге. Он обтягивал худые бедра и спускался почти до пят, оставляя для обозрения лишь потемневшие от солнца ступни босых ног. Плоская грудь, обмотанная шарфом, оставляла открытыми костлявые плечи. Старуха перетирала в небольшой ступе пряности — на Катю пахнула волна запаха уже знакомого ей мускатного ореха.
Буди спросил что-то у местной жительницы, и та, бросив взгляд на Катю, видимо, речь шла о ней, встала с насиженного места. Продолжая помешивать пестиком, старуха исчезла в доме.
Катя молча посмотрела на Буди. Уж такой странной показалась ей эта бали-ага…
— Она проводит нас к их духам, — Буди пристально посмотрел на Катю, пытаясь уловить реакцию, однако та сохраняла спокойствие, значит, все в порядке, «лекарства» от страха уже дают результат.
— А зачем?
— Прежде, чем просить богов о благополучии, я должен понять причины трагедий, которые происходили с моими предками… Много лет назад моя мама ходила к известному колдуну, и он открыл ей тайну: триста лет наш род должен отрабатывать свою карму за прошлые воплощения, а чтобы завершить эту отработку, мне нужно найти девушку по имени Катарина Блэнк и подняться с ней по тропе очищения к богам… Вот почему я так разволновался, когда узнал, что ты и есть Катарина Блэнк…