Дама так и впился своими лазурными глазами в Марка.
— А ты как узнал про нас?
— Встретил кое-кого в Сине, — ответил Марк.
— Одного из наших?
— Нет, думаю, он просто знал кого-то, кто знал кого-то. Это было давно, — намеренно уклончиво сказал Марк.
— Надеюсь, он был осторожен, когда рассказывал про это.
— Был, — пообещал Марк. — Я тогда работал на другого человека. Но сказал Уне, когда решил покончить с Лондоном. Больно уж там тяжко было. А потом еще эта история с Сулиеном.
Дама смерил его взглядом, а потом резким кивком подозвал Уну.
— Значит, вот как оно все было? — невозмутимо спросил он ее. — Он тебе сказал?
— Да. Разумеется, это была правда.
Сулиен не понимал, почему, по крайней мере, она не видит, что тут что-то не так, почему никто не видит.
— Вы шпики? — с обезоруживающей простотой спросил Дама, делая шаг назад.
— Нет, — ответил Марк, высоко поднимая брови. — Но разве люди в таком признаются?
Дама снова улыбнулся, но на сей раз холодно.
— Шпиков у нас еще не было, — мягко произнес он. — Просто спросил, не обижайтесь. Невозможно сказать, что человек врет, если не заставишь его соврать.
Говоря это, он продолжал изучать Марка наметанным глазом. Сулиен, решив, что следует отвлечь от него внимание Дамы, и чтобы успокоить его, сказал, превозмогая чувство подступающей дурноты:
— Ты ведь не думаешь, что мы врем, правда? Мы проделали такой путь.
— Нет. Просто я знаю, что вы были рабом. А раз вы, то и Уна тоже, — Дама посмотрел на Уну и добавил торжественно и учтиво: — Я имею в виду — когда-то были. И вы оба ручаетесь за Гнея. Итак…
Тут он прервался, нахмуренный и встревоженный, пытаясь понять, каково это — быть обманутым. И все же он верил, что эти трое не представляют угрозы, — что касалось действительно важных вещей, они говорили правду.
Дама повернулся к Сулиену, который, перегнувшись через ограду фонтана, смотрел на льющуюся воду.
— Но тогда выходит, что они гонятся за вами. Они никогда еще не подбирались так близко. Уже много лет как отказались искать нас.
— Простите, — сказал Сулиен, испытывая искреннее сожаление, словно позабыв, что он не единственный, кого ищут «спиральки».
Дама поглядел на него печально и сочувственно.
— Все в порядке. Вам нужна наша помощь. Мы готовились к чему-то вроде этого. Ну что ж, пошли.
И он пошел впереди. Уна последовала за ним, спрашивая на ходу:
— А что, если бы ты пришел сюда и попал в засаду, и тебя бы схватили?
— Я уже говорил. Хуже еще не бывало. Они никогда не знали, где искать. Но если бы я пошел сюда и не вернулся, это было бы хорошим предостережением.
Он помолчал, затем пробормотал:
— А схватив меня, они бы все равно ничего не добились.
— Как ты можешь знать наверняка? — спросил Марк, которого снова больно уколола мысль о Варии, оказавшемся в подобной же ситуации.
Дама ничего не ответил.
У Сулиена разболелась голова, ему было плохо.
— И все-таки — как насчет обитателей деревни? — спросила Уна.
— Таких, которые могли бы выдать нас, немного. Большинство вроде Пальбена. А он знает, что делает. Даже если бы показал им дорогу. Сами увидите.
Уна с немым вопросом повернулась к Сулиену. Тот слабо улыбнулся в ответ, но не столько чтобы приободрить ее, сколько чтобы молча сказать — его руки.
Уна испуганно приоткрыла рот. Должно быть, она поняла.
Немного погодя Дама весело сообщил им, что если они шпионы и у них есть с собой выслеживающее устройство, то оно не сработает; у него при себе аппарат, блокирующий все сигналы вокруг; и в лагере тоже имелась аппаратура. Дернув головой, он указал им на устройство размером и формой с кирпич, которое оттопыривало нагрудный карман его толстой куртки.
В этот момент Уна быстро взглянула на Сулиена, который еле заметно кивнул. Было бы более естественно указать на устройство пальцем, но руки Дамы были словно по швам привязаны к телу. При всем том он, вероятно, был самым тревожаще энергичным человеком, которого Сулиен когда-либо видел. Несмотря на пройденные мили, ему не сиделось на месте, он нетерпеливо рвался вперед, пока они собирали рюкзаки и когда однажды остановились на привал.
По гребню холма он провел их обратно в лес, в чащу тонких белых стволов и серо-зеленой колючей хвои. Какое-то время, как они постепенно поняли, он вел их цепочкой быстро чередующихся, уверенных кругов, сквозь лесные трущобы, откуда им не было видно форму окружающих гор и где не было тропинок.
Похоже, он утратил всякий интерес к Марку, обратив все свое неуемное любопытство на Уну и Сулиена, на побег с Темзы.
Марк не понимал, почему Уна и Сулиен так подавлены и так покорно выкладывают все жадно слушавшему их Даме, который под конец рассказа впал в почти маниакальное возбуждение. Но даже Марк успел заметить, что руки Дамы безвольно висят в толстых рукавах, как у спеленатого младенца или как флажок в безветренный день. Они явно не были абсолютно неподвижны — раз, другой он слегка приподнимал левую руку, чтобы отвести гибкую ветку. Но движение было неестественным, скованным; запястье чуть ли не со скрипом едва поднималось на уровень локтя. Это напоминало судорожные сокращения гальванизируемого трупа.
Алчно поблескивая глазами, он продолжал выспрашивать:
— Интересно, мог ли кто-нибудь из тех людей с Темзы добраться сюда? Теперь остаешься только ты и эти двое. Не знаешь, что с ними случилось? Вместе все задумали? Как же ты все-таки выбрался?
— Сестра, — коротко ответил Сулиен.
Дама, весь светясь от смущения и благоговейного трепета, почтительно взглянул на Уну.
— Так это ты перестреляла всю охрану?
— Нет! — сказал Сулиен, прежде чем Уна успела ответить, внезапно вздрогнув при воспоминании еще об одном обстоятельстве, про которое давно не вспоминал: тело солдата, повисшее на леере, пока худощавый раб сталкивал его за борт, безвольно нырнувшее в густые воды реки. — Нет, к тому времени нас уже не было на катере.
— Но если охранники были еще живы, как вам удалось отпереть камеры?
Уна рассказала ему, как доплыла до парома, но постаралась напустить тумана там, где рассказ касался того, как она пряталась, как ей удалось завладеть ключом. Сейчас она не могла вдаваться в объяснения: ее в равной степени нервировало безудержное любопытство Дамы, наглухо закрытые двери в его сознание, таившиеся за показным возбуждением, и то, что, как она теперь понимала, случилось с ним.
— Почему же они тебя не заметили? — нахмурился Дама.
— Нам повезло, — быстро вставил Сулиен.