Однако мне всего лишь пятнадцать лет, и я не могу расстаться с надеждой. Иногда я лежу в кровати и мечтаю о том, что муж мой, принц, не пал в бою, но сумел бежать и вот уже скоро придет сюда за мной, заберется в окно и рассмеется, прочитав удивление на моем лице, расскажет, что у него есть чудесный план и за окнами его ждет армия, которая низложит Эдуарда, и я стану королевой Англии, как хотел мой отец. А иногда я представляю, что слухи о смерти отца оказались ошибочными, и что он все еще жив, и что они вдвоем с моим мужем собирают армию в северных землях и скоро придут сюда, чтобы спасти меня, и я снова увижу отца с блестящими из-под шлема глазами, верхом на Вороне.
Бывают дни, когда мне кажется, что ничего из этого на самом деле не произошло, и, просыпаясь по утрам, я не тороплюсь открывать глаза, чтобы не видеть свою маленькую комнату и фрейлину, спящую рядом со мной, и я мечтаю, что мы с Иззи сейчас живем в Кале и ждем возвращения отца, который вот-вот появится и скажет, что он одержал победу над злой королевой и спящим королем и что мы должны отправляться с ним в Англию, чтобы стать там очень знатными придворными дамами и выйти замуж за королевских герцогов из рода Йорков.
Я всего лишь юная девушка и не могу отказаться от надежд. Я вздрагиваю от треска дров в камине и открываю глаза, чтобы увидеть, как молочно-белые облака затягивают утреннее небо. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь по запаху определить, пойдет ли сегодня снег. Мне никак не верится, что моя жизнь закончится подобным образом, что я уже рискнула, поставив на кон свою жизнь, и проиграла. Возможно, сейчас моя мать молится о прощении в аббатстве, а свекровь – за упокой души своего сына, но мне всего лишь пятнадцать лет, и каждый божий день я встречаю надеждой, что, может быть, именно сегодня все изменится. Может быть, именно сегодня мне улыбнется удача. Не может же случиться так, чтобы я весь остаток своей жизни провела здесь, без имени, без гроша!
Возвращаясь к себе из часовни, где я молилась вместе с Изабеллой и другими дамами, я обнаруживаю, что оставила свой молитвенник там, где преклоняла колени. Я быстро объясняюсь со своими спутницами и возвращаюсь обратно, но быстро понимаю, что совершила ошибку: я сталкиваюсь с выходящим из часовни королем, рядом с которым его друг, Уильям Гастингс, его брат Ричард и целая свита из друзей и знакомых за ними. Я тут же выполняю то, что мне строго-настрого велено делать в подобных ситуациях: я опускаюсь в глубоком реверансе и опускаю глаза. Я всеми силами демонстрирую свое покаяние и осознание того, что не достойна ходить по одним дорогам с королем, который так горд собой потому, что убил моего отца, мужа и свекра. Вот он проходит мимо меня с милой улыбкой:
– Добрый день, леди Анна.
– Вдовствующая принцесса, – тихо говорю я гравию под ногами, чтобы меня никто не слышал. Я не поднимаю головы, пока мимо меня проходит целая вереница роскошных и дорогих сапок и туфель, и, лишь когда движение прекращается, позволяю себе встать. И лишь тогда я замечаю, что ушли не все: Ричард, девятнадцатилетний брат короля, остался. Он стоит рядом, облокотившись о каменную стену, и улыбается мне так, будто наконец вспомнил, что когда-то мы были друзьями, а он – воспитанником моего отца и каждый вечер преклонял колени в ожидании поцелуя моей матери, словно был ее сыном.
– Анна, – просто произносит он.
– Ричард, – отвечаю я, не произнося его титула, потому что он сам не произнес моего. Но я понимаю, что он – герцог Глостер, а я никто, без имени и без содержания.
– Я буду краток, – говорит он, бросая взгляд в коридор, по которому удаляется его брат со свитой, обсуждая охоту и новую породу собак, привезенную из Эно. – Если ты счастлива здесь, живя со своей сестрой, лишенная наследства и с осознанием того, что твоя мать томится в заточении, то я не произнесу больше ни слова.
– Я не счастлива, – быстро произношу я.
– Если ты считаешь их своими тюремщиками, я могу тебя от них спасти.
– Они стали для меня тюремщиками и врагами, и я ненавижу их обоих.
– Ты ненавидишь свою сестру?
– Сильнее, чем ее мужа.
Он кивает, словно услышанное не шокировало его, а лишь показалось ему закономерным.
– Ты можешь выходить из своих комнат?
– Чаще всего я гуляю во внутреннем садике.
– Одна?
– Так вышло, что у меня нет друзей.
– Приходи сегодня после обеда в тисовую беседку. Я буду тебя там ждать. – Сказав это, он разворачивается и бросается за свитой брата.
Я быстро отправляюсь в свою комнату.
После полудня Изабелла и ее дамы начинают готовиться к театрализованному представлению, примеряя свои костюмы. В этом веселье мне не отведено никакой роли, не приготовлено костюма. Во всеобщем восторге от нарядов и прочей суеты обо мне забывают, и я пользуюсь этой возможностью, чтобы ускользнуть на лестницу, ведущую прямо в сад, а оттуда – в тисовую беседку.
Я сразу замечаю его легкий силуэт, присевший на каменную скамью. Рядом с ним – его гончая. Собака поворачивается на звук моих шагов по гравию и навостряет уши. Ричард, увидев меня, поднимается на ноги.
– Кто-нибудь знает, что ты здесь?
Я чувствую, как забилось мое сердце от этого заговорщического вопроса.
– Нет.
Он улыбается.
– Сколько у тебя времени?
– Наверное, около часа.
Он увлекает меня в тень беседки, где темно и холодно, но густые зеленые ветви заботливо ограждают нас от досужих взглядов. Кто угодно мог выйти ко входу круглой аллеи, в центре которой стояла беседка, и увидеть нас, и мы укрылись под сенью маленького зеленого шатра. Я поглубже запахиваю плащ и сажусь на каменную скамью, глядя на Ричарда с ожиданием.
Он смеется, видя восторг на моем лице.
– Я должен знать, чего ты хочешь, прежде чем что-либо предлагать.
– Зачем тебе вообще что-либо мне предлагать?
Он пожимает плечами:
– Твой отец был хорошим человеком и хорошим опекуном для меня, когда я жил у него. Я с детства вспоминаю о тебе с нежностью. Я был счастлив в твоем доме.
– И ради этого ты меня спасешь?
– По-моему, у тебя должна быть свобода выбора.
Я смотрю на него с недоверием. Должно быть, он считает меня дурочкой. Не думал же он о моей свободе, когда вел моего коня в Вустер, чтобы передать меня в руки Изабеллы и Джорджа.
– Почему же ты тогда не отпустил меня к матери, когда приехал за Маргаритой Анжуйской?
– Тогда я не знал, что они будут держать тебя как пленницу. Я думал, что везу тебя к твоей семье, в безопасное место.
– Это все из-за наследства, – говорю я ему. – Пока я у них в руках, Изабелла может претендовать на все наследство, которое дает нам мать.
– И пока твоя сестра не выражает протеста, они могут держать твою мать в этом аббатстве, сколько им будет угодно. Джорджу отходят все земли вашего отца, и если Изабелла получает все имущество вашей матери, то все имущество вашей состоятельной семьи снова вернется в одни руки, но руки только одной из сестер Уорик, Изабеллы. А ее состояние попадет в крепкие руки Джорджа.