– Ты отдашь их под суд? – спрашиваю я.
Он качает головой.
– Нет, – всего лишь отвечает он. – Времени нет. Это – неизбежные потери войны. Гастингсу отрубили голову в Тауэре. Мортона я передал заботам Генриха Стаффорда, герцога Бэкингема. Ротерхама и Томаса, лорда Стэнли, я пока подержу под подозрением. Я велел обыскать их дома, чтобы найти доказательства их измены, и казню их незамедлительно, если обнаружу, что они вступили против меня в преступный сговор.
Я не произношу ни слова, потому что к нам подходит слуга с куриным фрикасе. Когда он отходит, я шепчу:
– Обезглавил? Уильяма Гастингса? Без суда? Вот так запросто?
Его мать бросает на меня горящий взгляд.
– Вот так запросто! – повторяет она. – А почему бы нет? По-твоему, королева требовала справедливого суда для Джорджа, когда требовала ему смертной казни?
– Нет, – отвечаю я, признавая за ней правду.
– Ну, в любом случае дело уже сделано, – сказал Ричард, разламывая буханку белого хлеба. – Я не мог посадить принца на трон, когда Гастингс был заодно с королевой против меня. Как только принц получит корону и сможет сам выбирать себе советников, его заберут у меня, а ему на стол положат указ о вынесении мне смертного приговора. И он его подпишет. Когда я с ним говорю, я ясно вижу, что он целиком и полностью их кровь и душой и сердцем служит их интересам. Мне придется казнить Энтони Вудвилла, Ричарда Грея и Томаса Вогана. Они все стали бы настраивать принца против меня, поэтому я буду в большей безопасности, если их не будет в живых. – Он смотрит на мое потрясенное лицо. – Только так я могу возложить на него корону, – поясняет он. – Мне придется разрушить круг, в который его заключила мать. Я должен оставить ему только одного советника – себя. Когда они все умрут, мне останется иметь дело только с ней, и заговору будет положен конец.
– Тебе придется омыть свой путь кровью невинных, – тихо говорю я.
Он встречается взглядом со мной, и в его глазах нет ни малейшего сомнения.
– Для того чтобы посадить его на трон, чтобы сделать его хорошим королем, а не их марионеткой, о да, я готов на это.
В полумраке своего укрытия королева вершит свои темные обряды, бормоча заклинания и наговоры. Я почти ощущаю ее присутствие, как скользкую морось, липнущую к нашим окнам замка Бейнардс. От своих дам я слышу, что королева перепоручила второго сына заботам своего друга и родственника кардинала Буршье. Кардинал поклялся ей, что ее мальчик будет в безопасности, и, приняв от нее маленького Ричарда, отвел его в королевские покои, где его старший брат, Эдуард, готовился к коронации.
Мне трудно поверить, что события развиваются таким образом. Даже если мы оставим мальчиков под своей опекой и привезем их в Миддлем, будем обращаться с ними как с собственными детьми, это ничего не решит. Принц – не простой ребенок и с ним нельзя обращаться как с обыкновенным воспитанником. Принцу уже двенадцать лет, и его всю жизнь готовили к тому, что он станет королем. Он обожает свою мать и никогда ее не предаст. Его растили и обучали под присмотром его дядюшки, Энтони Вудвилла, и он никогда не перенесет свою любовь и преданность на нас, потому что мы для него так и останемся чужаками, которых он, возможно, уже по их наущению считает врагами. Они воспитывали его с младых ногтей, и он стал тем, чем его хотели сделать эти люди. Ничто сейчас этого уже не изменит. Она украла его у нас, у его истинной семьи, так же, как она украла его у своего мужа, у его матери и его братьев. Ричард вскоре коронует мальчика, который чуть погодя станет самым непримиримым его врагом, как бы хорошо мы с ним ни обращались.
Ричард сделает Елизавету Вудвилл матерью короля Англии. И она примет титул, принадлежавший моему отцу, – создатель королей. Я нисколько не сомневаюсь в том, что она будет делать так, как сделал бы мой отец на ее месте: ждать удобного момента и постепенно, один за другим, избавляться от врагов и конкурентов.
– Что еще я могу сделать? – требует у меня ответа Ричард. – Что еще я могу сделать, кроме того, как возложить корону на чело мальчика, которого вырастили как моего личного врага? Он – сын моего брата, мой племянник. Даже если я признаю, что он растет моим врагом, что, во имя всего святого, я могу тут поделать?
Его мать, сидящая возле камина, поднимает голову, чтобы прислушаться к нашему разговору. Я чувствую на себе взгляд ее темно-синих глаз. Взгляд женщины, стоявшей на центральной площади Ладлоу в ожидании, когда повстанческие войска во главе со злой королевой прорвутся сквозь городские ворота. Женщины, не знавшей страха. Она кивает мне, словно давая разрешение сказать одну, весьма очевидную вещь.
– Тебе следует самому занять трон, – просто говорю я.
Ричард смотрит на меня. Его мать улыбается, откладывая в сторону свое шитье. Она уже несколько дней не могла сделать ни одного приличного стежка.
– Сделай то, что сделал твой брат, – говорю я. – Не один раз. А даже дважды. Он отнял трон у Генриха в бою, и сделал это дважды. А у Генриха были куда более основательные права на эту корону, чем у мальчиков Риверс. А принц еще не коронован, даже не рукоположен. Он всего лишь претендент на трон, не более того, и ты можешь претендовать на него тоже. Он может быть сыном короля, но он еще мальчишка. Он вполне может оказаться не родным его сыном, а бастардом, одним из многих. А ты – брат короля, взрослый мужчина, готовый править королевством. Забери у него трон. Так будет безопаснее всего для страны, лучше всего для твоей семьи и для тебя. – Я чувствую, как мое сердце внезапно забилось с забытым честолюбием, мечтой моего отца. Возможно, я все-таки стану королевой Англии.
– Эдуард назначил меня лордом-протектором, а не своим преемником, – сухо ответил Ричард.
– Он не знал истинной сути своей королевы, – горячо заговорила я. – Он так и ушел в могилу под ее заклятьем. Он стал ее марионеткой.
– К тому же мальчика нельзя считать наследником Эдуарда, – внезапно вмешивается герцогиня.
Ричард поднимает руку вверх, словно намереваясь ее остановить.
– Анна об этом не знает.
– Значит, пришло время ей об этом сказать, – заявляет она и поворачивается ко мне: – Эдуард был женат на другой женщине, твоей родственнице, Элеоноре Батлер. Ты об этом слышала?
– Я знала о том, что она была… – я задумалась, подбирая правильное слово, – фавориткой.
– Она была не просто шлюхой, они были тайно обвенчаны, – прямо заявляет герцогиня. – Он проделал с ней тот же трюк, что и с Елизаветой Вудвилл: пообещал жениться, а потом провел некую церемонию с неким безграмотным проповедником…
– Едва ли это был безграмотный проповедник, – перебивает ее Ричард со своего места, глядя на огонь в камине. – С Элеонорой Батлер его венчал епископ Стиллингтон.
Его мать этот аргумент нисколько не смутил.
– Итак, его брак был законным. Значит, с Елизаветой Вудвилл его венчал священник без имени и рукоположения. В общем, его брак с Елизаветой Вудвилл был незаконным. Эдуард был двоеженцем.