– Знаю. Вот только не могу сказать, кто решился на такое дело.
Роберт пропустил мимо ушей ложь, наспех придуманную ею, и продолжил:
– Кто-то из портовых досмотрщиков слишком усердно проверял наш корабль и обнаружил, что бумаги на вывоз груза подделаны. Золото конфисковали, кораблю разрешили выход в море, а испанский посол заявил официальный протест.
– Он что, будет говорить с Тайным советом? – забеспокоилась Елизавета. – Если раскроется, что мы ввозим золото, то испанцы сразу поймут, для каких целей. Да и в Тайном совете не все об этом знают. Представляешь, какой шум поднимется? Все спешно начнут избавляться от старых монет. Мне нужно срочно посовещаться с Сесилом и решить, как сохранить дело в тайне.
Елизавета шагнула вперед, но Роберт задержал ее и решительно сказал:
– Никаких встреч посла с Тайным советом не будет. Все должно оставаться в секрете.
– Ты дал ему время, чтобы увидеться со мной и Сесилом?
– Мы с ним все решили.
Слова Роберта настолько ошеломили королеву, что она замерла, не замечая жаркого солнца, припекавшего ей затылок.
– Что именно ты решил?
– Все, что требовалось. Назвал произошедшее досадной ошибкой. Осудил контрабанду. Признал, что незаконный вывоз слитков из одной страны в другую опасен для торговли. Пообещал ему, что больше такого не повторится, поскольку теперь я лично буду за этим следить. Конечно, всем моим словам он не поверил. Самое большее – половине. Но главное не в этом. Посол отправит доклад своему королю, и все будут довольны.
– Роберт, а на каком основании он говорил с тобой? – Елизавету прошиб холодный пот.
– Я же тебе только что объяснял, – сказал он, делая вид, будто не понимает ее слов.
– Почему испанский посол говорил с тобой и не высказал свои претензии Сесилу, не пришел ко мне, в конце концов, не попросил о встрече с Тайным советом?
Роберт обнял ее за талию, не боясь, что придворные это увидят, и ответил:
– Потому что, любовь моя, я хочу снять этот груз с твоих плеч и знаю о тонкостях королевского правления не меньше, чем вы с Сесилом. По правде говоря, даже больше. Ведь я, как и ты, был рожден для подобных дел. Его претензии касались твоего агента Томаса Грэшема, который нынче шлет сообщения непосредственно мне. Как видишь, это настолько же мое дело, как и твое. Твои заботы о чеканке монет – в равной степени и мои. Мы же все делаем вместе.
Елизавета не пыталась высвободиться из его рук, однако уже не таяла от присутствия Дадли так, как обычно.
– Де Квадра следовало обратиться ко мне, – упрямо сказала она.
– Но почему? – удивился Роберт. – Думаешь, ему неизвестно, что через какой-нибудь год я стану твоим законным мужем? По-моему, все уже знают о нашей помолвке. Осталось лишь объявить о ней. Нет ничего удивительного в том, что он обращается ко мне как к твоему мужу.
– Де Квадра не новичок в дипломатии. Этикет требует, чтобы он высказывал свои претензии Сесилу.
Ногти Елизаветы вонзились в кожицу на пальцах другой руки.
Дадли осторожно взял ее за руку.
– Согласен, когда возникнет что-то, чего не смогу сделать я.
– Неужели такое может случиться? – не то насмешливо, не то сердито спросила Елизавета.
– Сомневаюсь, что есть такие дела, где вы с Сесилом превзошли бы меня, – самодовольно засмеялся Дадли.
На теннисных состязаниях Елизавета сидела рядом с Сесилом. Никто из них не следил за ходом игры.
– Он встречался с де Квадра, поскольку хотел избавить меня от лишних хлопот, – скороговоркой прошептала она.
– Сэр Роберт не обладает необходимыми полномочиями… если, конечно, вы их ему не дали, – бескомпромиссно возразил главный советник.
– Сесил, он говорит, что все и так знают о нашей помолвке. Де Квадра воспринимает его как моего мужа и полномочного представителя.
– Это нужно прекратить, – сказал Сесил. – Вы должны остановить эту… узурпацию.
– О чем ты говоришь? – взвилась Елизавета. – Он мне верен. Все это Роберт делает из любви!
«Да, девочка, он из тех лояльных предателей, которые сбрасывают с трона королеву исключительно ради любви к ней», – с горечью подумал Сесил.
– Ваше величество, возможно, Дадли действует целиком в ваших интересах, но испанскому королю доложат, что он имеет власть над вами. Это будет расценено как ваша слабость. Неужели вы не понимаете столь очевидных вещей? Думаете, английским католикам неизвестно, что вы собираетесь замуж за мужчину, оставившего свою супругу? Они сразу вспомнят, что вы – дочь разведенной королевы, которую казнили за прелюбодеяние.
Обычно придворные старались в присутствии Елизаветы не говорить о ее матери или же упоминали о ней с подчеркнутой почтительностью. То, что она услышала сейчас, буквально огорошило властительницу Англии.
– Я что-то тебя не понимаю, – ледяным тоном произнесла Елизавета.
Сесила это не испугало, и он решительно сказал:
– Репутация королевы должна быть кристально чистой. К сожалению, правда такова, что ваша мать – даупокоит Господь ее душу – умерла злостно оклеветанной. Ваш отец развелся с добропорядочной женщиной, чтобы жениться на ней, после чего объявил, что его принудили к этому с помощью колдовства, сумев разжечь в нем неуемную плотскую страсть. Нельзя допустить, чтобы всю эту клевету вновь вытащили на свет и связали еще и с вашим именем.
– Думай, о чем говоришь, Сесил, – отчеканила Елизавета. – Ты сейчас повторяешь не просто клевету, а слова, чреватые обвинением в государственной измене.
– Вам я тоже посоветую тщательно обдумывать свои поступки, – с плохо скрываемым раздражением бросил Сесил, поднимаясь со скамьи. – Попросите де Квадра встретиться с вами и мной завтра утром. Сэр Роберт не уполномочен вести дела от имени короны.
Елизавета вскинула на него глаза и едва заметно покачала головой.
– Не могу.
– Что?
– Я не могу подвести сэра Роберта. Дело улажено. Он сказал лишь то, что заявили бы и мы с тобой. Давай больше к этому не возвращаться.
– Значит, он некоронованный король-консорт? Вы с радостью отдадите ему свою власть?
Елизавета молчала. Сесил поклонился.
– Тогда разрешите мне уйти. У меня нет настроения смотреть эти игры. Думаю, «люди Цыгана» наверняка победят.
Энтони Форстер вернулся домой в веселом расположении духа, держа под мышкой свиток свежих мадригалов. Новость, которую он узнал от жены буквально на пороге, повергла его дух в иное, далеко не веселое расположение.
– К нам приехала леди Дадли. Она очень больна, – сообщила миссис Форстер. – Они с миссис Оддингселл прибыли около полудня. С тех пор она легла в отведенной ей комнате и не встает. Бедняжка не может ни есть, ни пить. Жалуется на боль в груди, считая, что это у нее от сердечных мучений. Но я думаю, у нее все-таки рак. До сих пор она никому не позволяла себя осматривать.