Эльга дивилась тому, как рано здесь созревало жито: чуть ли не на месяц раньше, чем под Плесковом!
В сопровождении Оди, его маленькой сестры и невесты еще меньше, а также княгининой челяди Эльга часто ходила гулять по киевским горам: по Олеговой, где стоял его двор, по Киевой горе, по Подолу. Эльга вела мальчика за руку, часто их сопровождала киевская родня Олега – получалась шумная толпа нарядных женщин и детей, привлекавшая всеобщее внимание.
С вершин открывался такой вид, что захватывало дух!
Небокрай был отодвинут так далеко, что казалось – стоишь на самой вершине Мер-Горы, в середине белого света.
Широченный Днепр убегал куда-то прямо в небо, а зеленое пространство внизу было заполнено соломенными крышами. Казалось, их рассыпали горстями здесь и там, на удобных для жизни местах, но они были такими маленькими, что Эльга ощущала себя не человеком, а богиней, взирающей на землю из небесных палат.
Часто Мальфрид отправляла их с Оди кататься по Днепру на лодье с гребцами; на пристани Подола им все кланялись, улыбались, махали руками.
Иной раз она заворачивала взглянуть на недостроенный Ингваров двор; было досадно, что еще нельзя вселяться, хотя с ее приездом Свенгельд усерднее взялся за дело. Срубы жилой избы, клетей, бани, дружинных изб росли на глазах и подводились под крышу. Рыли обширные погреба, ставили загоны для скота.
Эльга взирала на это с гордостью и в мыслях уже видела себя хозяйкой всего этого. Даже пожалела, что когда-то в будущем, когда умрет старый Ульв, придется все это бросить и уехать в Волховец.
Впрочем, зачем бросать?
Здесь нужно посадить своих людей, которые будут смотреть за хозяйством, получать из Волховца товары и снаряжать обозы в Царьград. А если ей захочется, почему бы в иной год не приехать сюда самой? Теперь Эльга уже знала, что хоть дорога от Ильменя до Киева далека, на ней нет никаких стеклянных гор и огненных рек.
Уж скорее бы вернулся Ингвар и все эти мечты стали явью!
Иной раз Эльга задумывалась, не настоять ли на свадьбе этой же осенью.
Самое необходимое для пира и начала хозяйствования ей с радостью даст Мальфрид, тоже мечтавшая о скорейшем заключении этого брака, а остальное можно будет восполнить после полюдья.
Весной свадеб не делают – неужели придется ждать еще целый год!
Да она до тех пор поседеет – и так не недоросточек, недозрелая калинушка, а взрослая девица, самый маков цвет!
Даже Ута опередила ее и уже замужем… хотя в это Эльга никак не могла по-настоящему поверить.
Жизнь у киевского князя была беспокойная. Каждый день Эльга видела во дворе то полян, то хазар, то саварян или саваров. Часто возникали споры: о мыте, о местах для постоя, о праве участия в поездках под покровительством княжьей дружины.
Оказываясь поблизости, Эльга слушала не без любопытства.
Вчера она, например, во второй раз увидела Свенгельда. Он сам на нее не обратил внимания: пришел по делу.
Прижившись, Эльга охотно помогала Мальфрид принимать гостей: следила, что и как челядь подает на стол, наиболее уважаемым людям сама подносила пива или меду. Обычно ей кланялись с благодарностью и смотрели с восхищением.
Но вчера всем было не до нее. Возле князя сидел Свенгельд, а напротив стояли трое купцов из Козарского конца, легко узнаваемые по белым валяным остроконечным шапкам с небольшими полями.
Говорили, что это «жиды» – часть хазар, верующая не в хазарских богов, а в какого-то другого бога. Их поселение стояло на мысу между Днепром и впадающей в него Почайной уже очень давно: они появились здесь раньше, чем русь, еще во времена хазарского владычества. Поначалу Вещий изгнал их отсюда вместе с кагановыми даньщиками, но жиды обладали связями, которых не имела русь, поэтому, хоть им и пришлось потесниться на торговых путях, кое-что они сумели сохранить за собой и постепенно вновь обосновались на прежних местах. Через них шла почти вся торговля челядью: им сбывали полон русы, бравшие его в походах, но ленившиеся потом тащиться с толпой пленников через весь свет до Кордовы – ведь чем дальше пленник увезен от родных мест, тем выше его цена. Только жиды знали пути в далекую страну Сина, откуда привозили удивительный шелк с драконами. Так же, как и русь, жиды имели свои общины в самых разных городах и странах, что и обеспечивало им успех. Но по уровню и широте этих связей бойкие русы были перед ними просто младенцы.
Именно эти люди и пришли жаловаться князю – на Свенгельда, точнее, его дружину.
После успешного похода на деревлян Свенгельду же и было поручено держать их землю, собирать дань; половину он оставлял себе, вторую половину переправлял в Киев. Побежденной деревлянской старейшине он не позволял даже головы поднять.
Эльга знала, что у многих деревлянских родов взяты старшие сыновья и дочери: дочери розданы дружине в жены, сыновья живут на дворах по одному, кто у кого.
Нынче же выяснилось вот что: купцы из Козарского конца – Куфин, Манар и Шимшон – подсылали в Деревлянь своих людей, чтобы сговориться о покупке мехов зимней добычи. Проведав об этом, люди Свенгельда поймали лазутчиков, побили и выставили вон, отняв все имущество. Притащившись кое-как домой, те доложились хозяевам, а хозяева пошли жаловаться князю.
– Мы не сделали ничего против закона! – возмущался старший из них, Манар бар Шмуэль. – Мы же не посягаем на княжью дань. Мы хотели всего лишь купить излишки, что остаются у людей после уплаты. Почему мы не можем купить товар за честное серебро? Разве у тебя, княже, есть закон, который это запрещает?
– Людей избили, искалечили, совсем убили! – причитал другой, Шимшон. – Как мы будем теперь содержать их жен и сирот? За свои средства, да? Мы и без того так недавно отдали последнее, чтобы собрать деньги для бедняги Яакова бен Хануки…
– Мне плевать! – бросил Свенгельд, не переменившись в лице. – Князь отдал эту землю мне. И никто, кроме меня, там ползать не будет.
– Но это всего лишь…
– Все, что там есть, – мое! И я сам буду это все покупать, продавать, вывозить или жрать с кашей. Меха, шкуры, воск, мед и челядь. И ни серебра, ни железа, ни хрена лысого деревляне не получат ни от кого, кроме меня. Или я позволю им менять своих паршивых куниц на мечи у меня за спиной? Я, по-твоему, дурак? Вы запомните: это на первый раз ваших просто прогнали. На второй – убьют. Я так сказал, и так будет сделано.
Князь Олег слушал все это весьма хмуро.
Он не хотел ссориться с хазарскими купцами, при посредстве которых в Киев попадало немало серебра и шелка, и ему не нравилось, что Свенгельд самовластно распоряжается землями, которые входят в его, Олега, державу.
Но именно Свенгельд завоевал ее своим мечом, и он по праву пользовался всеми выгодами обладания ею. И нес все риски: в случае мятежа первыми погибнут его люди, потом – он сам с дружиной.
В конце концов договорились, что купцы получат возмещение за обиду своих людей и отнятое имущество, но больше не станут никого посылать во владения Свенгельда без его ведома. Судя по каменному лицу старого воеводы, Эльга заподозрила, что возмещение это будет платить из своих средств сам Олег. Это же ей потом, уже у себя в избе, сказала Мальфрид.