Мы видели в ту пору.
Теперь мы под гору бредем,
Не разнимая рук,
И в землю ляжем мы вдвоем,
Джон Андерсон, мой друг! [57]
Сумеем ли и мы, когда состаримся, оглядываться без сожаления на те чудные дни, которые мы провели вместе? Так приятно заглядывать вперед и рисовать себе жизнь, полную труда, радости и ежедневных маленьких приключений, рука об руку с человеком, которого любишь. Я ничего не имею против того, чтобы состариться вместе с Вами, Робин. «Время — только река, в которой я ужу рыбу».
Я полюбила своих сироток потому, что они так нуждались во мне, и это и есть причина — по крайней мере, одна из причин — почему я полюбила Вас. Для меня Вы беспомощный ребенок, и раз Вы не желаете сами хоть как-то скрасить свою жизнь, придется взять это на себя.
Мы построим дом на холме у самого приюта. Что Вы скажете о желтой итальянской вилле — или, может быть, розовой? Во всяком случае, она не будет зеленой. И у нас не будет мансардной крыши. И у нас будет веселая большая гостиная, целиком состоящая из камина, окон, вида и отсутствия миссис Мак-Гурк. Бедная старушенция! Могу себе представить, как она разозлится и какой отвратительный состряпает вам обед, когда узнает эту новость!
Мы ей еще долго, долго не расскажем, да и вообще никому. Это слишком скандальная история, когда я только что расторгла помолвку. Вчера вечером я написала Джуди и с беспримерным самообладанием не обмолвилась ни единым словом о нашей тайне. Я сама становлюсь шотландкой.
Может быть, я сказала Вам неправду, Робин, что не знала, как сильно я Вас люблю. Мне кажется, я знала это уже в ночь пожара. Когда Вы были там, под пылающей крышей, и следующие полчаса, когда мы не были уверены, останетесь ли Вы в живых, я пережила так, что не передашь словами. Мне казалось, если Вы погибнете, я никогда не утешусь. Дать лучшему другу, который у меня был, уйти из жизни с такой уймой недоговоренностей — какой ужас! Я не могла дождаться минуты, когда мне позволят повидать Вас и высказать все, что я носила в себе пять месяцев. А потом, Вы ведь отдали строгий приказ не впускать меня, и это было ужасно больно. Как могла я подозревать, что на самом деле Вам хотелось видеть меня больше, чем всех остальных, и Вас удерживала лишь Ваша свирепая шотландская мораль? Вы прекрасный актер, Робин. Но, милый, если когда-нибудь в жизни у нас будет малейшее облачко недоразумения, давайте обещаем друг другу, что мы не будем скрывать его, будем ГОВОРИТЬ.
Вчера вечером, когда все ушли — рано, отмечаю с удовольствием, потому что цыплята живут теперь в доме, — я пошла к себе и окончила письмо к Джуди, а потом взглянула на телефон и меня охватил соблазн вызвать 505 и пожелать Вам спокойной ночи. Но я не посмела. Я все еще застенчива, как и приличествует невесте. И потому, чтобы хоть как-нибудь вознаградить себя, я вытащила Бернса и читала его целый час. Я заснула со всеми этими любовными песнями в голове, и вот теперь, на рассвете, пишу их Вам.
Прощайте, Робин милый, люблю вас всей душой.
Салли.