— Можно тебя попросить? — произнес он. — Смотри под ноги. Моя маленькая статуэтка шотландского терьера, что стояла на столике у дивана, возможно, стала жертвой землетрясения. Пропала без вести.
— Ах, бедная собачка… Буду держать ухо востро. — Наклонившись, Никки обошла комнату, ничего не обнаружила и заглянула на кухню. — М-м, как здорово пахнет беконом. Скоро будет готово?
— Когда вода закипит. Только, пожалуйста, не заглядывай в кастрюлю.
Но было слишком поздно. Она уже приподнимала крышку.
— Что-то у тебя многовато воды.
— Элтон Браун [118] на канале «Еда» специально напоминает, что для приготовления пасты нельзя брать меньше галлона. [119] — Рук забрал у Никки крышку и закрыл кастрюлю. — Сейчас мне нужно натереть пармезан, а ты пока отдохни и найди убийцу. Договорились?
Пока он возился на кухне, стуча ножом по разделочной доске, она скрипела маркером по другой доске — белой, которую они окрестили «Южной Доской Убийств».
— Отвечай без раздумий, Рук. Что мы узнали в результате похищения нас сотрудниками Департамента безопасности?
— Кроме того, что поездка с тобой в автомобиле постоянно чревата опасностями? Мы узнали, что напали на какой-то важный след. Иначе они не уделили бы нам столько внимания.
— Включая запись наших разговоров и слежку за нами в Париже. Ты ведь тоже узнал напарника Каллана, да?
Этот вопрос застал Рука врасплох, но он постарался не подать виду.
— Э-э… конечно. Он… понятия не имею, кто он такой.
— Проснись, Рук. Это тот самый человек в синем костюме, который стоял позавчера утром перед кафе и притворялся, что убивает время, скручивая сигарету. Ты что, не видел, как он отвел глаза, когда я его узнала?
— Ах да… конечно, видел, — солгал он.
— В Департаменте внутренней безопасности переполох. Несмотря на слежку за нами, после этого допроса мне стало понятно: что бы это ни было, они пока ничего не нашли.
— А как же. Все его вопросы говорили о том, что они ничего не знают. А ты видела его лицо, когда он услышал фамилию «Сикрест»? И зачем это они обтирали тряпками нас и наши вещи?
Он посмотрел сквозь облако пара, поднимавшееся над кастрюлей, на доску Никки и увидел, что она обводила маркером слова «Тряпочки?».
— Итак, что заставило их перейти в режим максимальной боевой готовности?
— Не знаю, но могу сказать одно: будем продолжать делать в том же духе, потому что это работает.
Он опустил спагетти в бурлящую воду и самодовольно ухмыльнулся.
— То есть снова поедем в Бостон, а потом в Париж?
— Да, — сказала Никки. — Как хорошо, что мне пришло в голову туда съездить, правда?
— Блестяще, — подтвердил Рук. — Просто блестяще.
На этот раз Джефф Хит надел одинаковые носки, к удовлетворению дочери, которая пока была не готова наблюдать, как он опускается. Видимо, предупрежденный заранее, он смог лучше подготовиться к их визиту. Тем не менее, сидя в его доме в Скарсдейле и глядя, как отец просматривает старые фотографии из шкатулки, Никки подумала, что даже в отутюженных брюках прямо из химчистки, светлом свитере, со свежевыбритым лицом он выглядел намного старше своего возраста.
Каждый раз, когда он задерживался над какой-то фотографией, Никки спрашивала: «Есть что-нибудь?» Он качал головой, однако, прежде чем положить ее обратно в коробку, медлил несколько секунд. Вскоре Никки поняла, в чем дело. Джефф Хит не мог узнать на фотографиях никого из друзей своей жены; он просто размышлял и любовался снимками женщины, которую когда-то любил. Он бросил жену, и Никки не приходило в голову, что он с удовольствием будет смотреть на эти снимки. Но почему нет? Это было не просто частью его жизни — возможно, ее лучшей частью. Она решила позднее отсканировать несколько фотографий и сделать для отца альбом.
— Вот этого человека я помню. Юджин Саммерс. Сейчас он изображает дворецкого в одном тупом телешоу, — произнес Джефф Хит, показывая групповой снимок: мать Никки, Тайлер Уинн и какой-то молодой человек. Спустя несколько десятков лет Саммерс начал выпускать популярное реалити-шоу — играл дворецкого, который поступает на службу в дом лентяя и неряхи. — Можно мне забрать это фото себе?
— Обожаю его шоу. Вы знаете Юджина Саммерса? — спросил Рук.
— Не совсем. Я встречался с ним один раз, в Лондоне. Сначала парень мне понравился, но он постоянно поправлял меня, что бы я ни делал. Однажды вытащил у меня из нагрудного кармана платок и сложил его по-своему. Можете себе представить?
— Остроумно, — сказал Рук, заслужив уничтожающий взгляд Никки.
— А зачем ты ездил в Лондон, папа?
— За твоей матерью, зачем же еще? Летом семьдесят шестого Синди работала там учительницей музыки. Хуже момента, чтобы торчать в городе, было не придумать. Самая сильная жара за последние тридцать лет, и засуха к тому же. А сидеть в Англии в двухсотлетнюю годовщину того, как мы отделались от них раз и навсегда, [120] — просто полное безумие, — он бросил фото Юджина Саммерса к остальным.
Никки, уже видевшая этот снимок, но не узнавшая Саммерса, отложила его в сторону и решила, что нужно обязательно связаться со звездой телешоу.
— Ты не помнишь, в какой семье она тогда работала?
Ее отец рассмеялся.
— Помню, еще бы! У одного тамошнего пивовара-миллионера. Кстати, хорошее пиво. «Лучшее пиво Дердлс». Поэтому я его и запомнил. — Он причмокнул губами, и Никки стало грустно. — Крупнейший экспортер пива в Ирландию. Неудивительно, что он был богачом. Если ты не продаешь пиво в Ирландии во время жары, лучше тебе заняться другим делом.
Вскоре они добрались до дна коробки, обитой шелковой тканью; старик отвлекся на воспоминания и больше никого не узнал, кроме Николь Бернарден.
— Извини, ничем не могу помочь, — сказал он.
Никки очень аккуратно сложила снимки обратно, стараясь не повредить их; однако она медлила скорее для того, чтобы отсрочить предстоявший разговор. Предмет был очень щекотливый. Но сначала у нее был еще один вопрос.
— Люди, с которыми я говорила, спрашивали, не пыталась ли мама что-нибудь спрятать.
— Пыталась — свою вторую жизнь, — презрительно фыркнул отец. — Если, как ты говоришь, она работала на ЦРУ, прекрасно. Но все равно мне в ее жизни места не было. И кстати, шпионская работа вовсе не исключает вероятности романа с этим… — он махнул рукой в сторону коробки, которую Никки только что закрыла крышкой, — смазливым агентом, Уинном. Может, она пошла на это ради него.