Нина уж и забыла, что Тая ушла в лес. Если бы не Дениска, неизвестно, когда спохватилась бы, – так заработалась.
– Чего тебе? – спросила она, когда мальчишка, чего-то явно смущаясь, подошел к ней.
– Да я это… Беспокоюсь… Чтой-то Таю не видно… Она куда пошла? Домой?
– Не твое дело, – ответила Нина. И вдруг осознала, что повод для беспокойства действительно есть – времени-то много минуло.
– Иди, работай, – сказала она, а сама выпрямилась, подперев бока ладонями, и осмотрелась.
На поле всё было спокойно. Дети так и держались кучкой, только притихли – устали; пололи в два десятка рук четыре лунки. Девчонки уже дошли до противоположного края: кто-то устроил себе перекус на травке, а кто-то сразу двинулся в обратном направлении. Сторож Серёня сидел у березы, делал вид, что чистит оружие, но на самом деле пялился на девчат. Его напарник Тим правил изгородь, вязал к ней блестящие железки, чтобы они гремели под ветром, отпугивая животных. У Тима была ревнивая жена – вон она, несет ему воды попить, – поэтому Тим от других девчонок отворачивался.
– Не проверить ли, а? – спросил Дениска. – Вдруг обратилась? Она может. Она низкородка.
– Сам-то! – фыркнула Нина и окинула мальчишку пренебрежительным взглядом. – Благород выискался!
Она вытерла о подол испачканные землей и травяным соком руки и пошла к лесу – примерно в ту сторону, куда ушла Тая. Дениска было увязался за ней, но Нина на него цыкнула, и он отстал, догадавшись, что пацанам не за всякими бабьими делами можно подсматривать.
В то, что Тая обратилась, Нина не верила. Уж об этом-то они первые и узнали бы – мут, чуя потных от работы людей, мимо не прошел бы, выбежал бы на поле. А вот обморок с девчонкой вполне мог случиться: она жаловалась, что плохо себя чувствует, да и проблемы у нее известные: одного любит, за другого замуж собралась. Тут у кого хошь голова кругом пойдет!
А может и не в обмороке дело. Села девчонка в тени, затосковала. Всего-то и надо – обнять, слезы вытереть, поговорить, успокоить.
Нина прошла по краю поля, отыскала место, где Тая ступила в лес. Оглянулась, помахала рукой Дениске – этот маленький мерзавец и не думал работать. Вытянулся, замер – ну точно чучело огородное.
Нина ногой примяла крапиву, руками раздвинула ветки и боком вошла в заросли.
– Тайка, – позвала она негромко. – Ты где?
Справа что-то хрустнуло. Она повернулась, думая, что увидит подругу. Действительно, какая-то тень мелькнула в кустах. Но разглядеть её Нина не успела. Кто-то непривычно пахнущий вырос у нее за спиной, крепко зажал ей рот и уложил на землю, придавив острым коленом так, что дыхание перехватило.
– Тихо, дура. Заорешь – убьем…
Существо, выползшее из темноты, попыталось прокусить Ивану ногу. Он вскрикнул и отскочил, сдавленно ругаясь. Федька обернулся, не понимая, что случилось, увидел встающую на четвереньки мелкую тварь и ударил её ножом. Острое лезвие скользнуло по голой шкуре, оставив неглубокий надрез, больше похожий на царапину. Неведомое существо взвизгнуло и метнулось в тень. Спрятавшись в неглубокой нише, оно зашипело, раздраженно дергая бугристой головой.
– Что это? – спросил Федька.
– Детеныш Ламии, – ответил Иван. Последние сомнения развеялись; теперь он был уверен, что эту берлогу устроил не обычный мут – лешак или ревун, – а сама Ламия.
Шипение вдруг раздалось из другого темного угла. А потом повторилось и в третьей стороне – под стволом поваленной сосны.
– Да он тут не один, – Федька попятился, озираясь.
Детеныши были мелкие – с упитанную кошку.
Только вот силы у них, наверное, были не кошачьи. Да и шкура, как выяснилось, оказалась на удивление толстой и крепкой. Если такие твари кинутся со всех сторон, даже взрослым охотникам придется туго.
– Уходим, – сказал Иван, медленно пятясь, боясь резким движением спровоцировать новорожденных мутов на немедленную атаку.
Федька кивнул. Он понимал, что главную опасность представляют не эти мелкие твари, а их мать. Она могла объявиться в любую секунду, почуяв, что в её гнездо наведались гости.
– Или нет, – вдруг засомневался Иван и застыл в трех метрах от выхода, упершись затылком в потолок. – А если они вырастут?
– Что там у вас? – Услышав близкий голос товарища, в логово заглянул Максим Шуманов. – Нашли девочку?
– Её там нет, – ответил Иван. – Зато там целый выводок мутов. Дети Ламии.
– Я же говорил! – подал голос Тагир Сагамов. – Она была беременная! Я говорил вам!
– Нельзя, чтобы они выросли, – сказал Иван. – Это будет конец нашей общины.
– Сожжем логово, – тут же отреагировал Максим.
– Нет! – вскрикнул Тагир.
– Там одни мертвецы, – сказал Иван. – Там нет твоей дочери.
– Врешь! Она там, я знаю… – Он опустился на четвереньки, отпихнул Максима и пополз в логово, выкрикивая имя дочери, заклиная её подать голос:
– Дочка, где ты! Медина! Красавица! Это папа пришел, ответь!
Иван посторонился, с жалостью глядя на израненного и словно бы тронувшегося умом охотника.
Шипение в глубине пещеры усилилось. Похоже, выводок у Ламии был большой. Странно, что опасных малышей не было видно раньше. Где они прятались? Может быть, в трупах таились? Или в тесных темных углах, куда человеку не протиснуться?
Уже и Максим услышал голоса детенышей Ламии. Спросил:
– Это они?
– Да, – ответил Иван.
– Похоже, вы их разозлили. Они зовут мать.
– Чего же вы тянете? – заорал Юрка, услышав последнюю фразу Максима. – Драпать надо, пока не поздно!
– Беги, – сказал ему Максим, обернувшись. И добавил: – Я развожу огонь…
Иван шагнул к плачущему Тагиру, готовый, если понадобится, вырубить его ударом по затылку, чтобы затем вытащить наружу. Но среди шипения и писка ему вдруг послышался слабый голосок. Он замер. Сделал два шага вперед, напряженно прислушиваясь.
Почудилось?!
– Медина! – вскинувшись, закричал притихший было Тагир. – Дочка!
Глаза охотника прояснились, и Иван понял, что слух его не обманывает. Где-то там, в глубине вонючей берлоги, среди мертвецов и крохотных, но уже плотоядных мутов спрятался беспомощный ребенок…
– Немедленно возвращаемся на КП, – решил Кира Баламут, осматривая добычу: двух испуганных молодых женщин, довольно симпатичных и, как ни странно, вполне ухоженных. Городские дикарки больше походили на животных. А эти, хоть и работали на земле, но и одеты были прилично, и умыты, и причесаны. Пока не понятно, насколько хорошо они умеют говорить – рты-то заткнуты. Но Кира не сомневался, что с коммуникацией у них проблем не возникнет.