У структуры группы Миллер было очевидное преимущество – ни одна ячейка не располагает какой-либо информацией об остальных. Но здесь кроется и серьезный недостаток. Ячейки не имеют связи друг с другом, но все они связаны с центром. А значит, каждый член группы знает людей из ядра организации. Удивительно, как они такое допустили. С другой стороны, официально они мертвы, и если считают, что об их существовании никому не известно, этой системы должно быть вполне достаточно.

И они продолжали придерживаться режима максимальной осторожности. Они заботились о том, чтобы никто из новых членов группы не узнал адрес комплекса. Судя по описанию Розенблатта, всех привозили туда в закрытом салоне микроавтобуса, не позволяя смотреть по сторонам. Это вежливее, чем завязывать гостям глаза, но результат ничуть не хуже.

Но Розенблатт все равно знал достаточно, чтобы привести к нужному месту. Миллер допустила одну ошибку. Во время одного из многочисленных докладов, которые она делала перед ячейкой – они называли это гексадой – Розенблатта, она вывела на экран не тот слайд. Слайд пробыл на экране всего пару секунд, потом Миллер заметила свою ошибку и исправилась, но было уже поздно. У слайда был заголовок: «Здание штаб-квартиры. Архитектурная подача». Внизу виднелась иконка Денверского международного, а на северо-востоке от нее – штаб-квартира. Наружные стены здания покрывали большие зеркальные панели, в которых отражались окрестности. Безупречный прямоугольник в два этажа и, судя по отражениям соседних деревьев, не слишком большой; вероятно, пятнадцать-двадцать тысяч квадратных футов.

Им повезло. Не увидев этого слайда, Розенблатт никогда бы не смог ни указать размеры здания, ни описать его окрестности. Равно как и определить его расположение относительно аэропорта.

Как только Джейк узнал о размерах и стиле здания, расположенного к северо-востоку от аэропорта и в восьмидесяти ярдах от большого склада, ничего другого уже не требовалось. Располагая огромными ресурсами, компьютерами, спутниками и всем прочим, группа спецопераций практически сразу обнаружила здание, а потом подтвердила присутствие в нем Дэша и Миллер.

И сейчас, всего через несколько минут, он поставит крест на угрозе, равной которой не было за всю историю человечества.

Джейк набрал номер своего заместителя.

– Удар по Миллер готов. Майор, в каком состоянии ваши поиски?

– Компьютерные парни работают на всю катушку, – ответил Колк. – Мы уверены, что определили личности двух членов ячейки Розенблатта: тех, у которых наиболее выдающаяся внешность.

– Насколько вы уверены?

– Вполне. Оба – известные ученые. Не самые сливки в своей области, но крепкая четверка. Один работает в университете, второй – в частной компании. Примерно полгода назад оба начали регулярно летать в Денвер, чего никогда раньше не делали. Судя по выпискам с банковских счетов, перед первой поездкой оба обналичивали чеки на пять тысяч долларов. Это соответствует тому, что Розенблатт рассказывал об образе действий группы.

Майор сделал паузу.

– Пока вы летели в Петерсон, я поднял ближайшие к ним команды и приказал быть наготове и ждать указаний.

– Отлично, майор. Пусть проведут облавы на дома и рабочие кабинеты этой пары, с надбавкой за скрытность и осторожность. Сразу, как только мы разберемся с Миллер. К этому времени уже наступит ночь, и ваши команды должны проникнуть в помещения незаметно, не привлекая внимания. И предупредите всех – я хочу, чтобы с этими учеными обращались настолько бережно, насколько это в человеческих силах. Ни при каких обстоятельствах не применять смертельного оружия. Заберите их для допроса и захватите все, что удастся собрать, в первую очередь – их компьютеры.

– Принято, – ответил Колк.

10

– Учитывая чудесный эффект терапии Киры, – заявил стэнфордский физик, – неудивительно, что вы целитесь вдаль. Так что же у вас на уме?

– Мы думаем масштабно, – ответил Дэвид. – Очень масштабно. Бессмертие. Цивилизация на просторах галактики, а то и Вселенной. И в конечном счете, возможно, разум, простирающийся через всю галактику или Вселенную.

– Ого! Жаль, что вы не амбициозны, а то могло бы получиться интересно.

– Именно поэтому на повестке дня нет компьютерных шутеров, – пожаловался Гриффин. – А ведь в какой-нибудь параллельной Вселенной, где цели нашей группы будут не столь возвышенны, я мог быть суперзвездой игровой индустрии. Окруженной толпой красивых женщин, спешу добавить.

Ван Хаттен весело потряс головой и повернулся к Кире.

– Дэвид упомянул бессмертие. Я не биолог, но вы вправду считаете, что это возможно?

– Да. Используя усиленный интеллект, этого удастся добиться в ближайшие пятьдесят-сто лет, – ответила она. – В усиленном состоянии мне удалось разработать терапию, которая удваивает продолжительность человеческой жизни. Но для продолжения одних только биологии и медицины будет недостаточно. Возможности манипуляций с человеческим организмом не беспредельны. Помимо неврологов, работать над бессмертием должны усиленные физики, робототехники и компьютерщики. От них потребуется найти способ передать точное квантовое состояние конкретного человеческого разума в более стабильную искусственную матрицу, искусственное тело. И этот переданный разум будет неотличим от своего оригинала вплоть до последнего спи́на последнего электрона. И тогда вам нужно будет только регулярно, каждую ночь, копировать свой разум на специальный носитель. Точно так же, как вы поступаете с жестким диском своего компьютера. И если ваше искусственное тело будет разрушено, ваш разум будет автоматически перенесен в новое.

– Как я понимаю, вы не очень-то верите в существование души? – поинтересовался ван Хаттен.

– Давайте скажем просто – я надеюсь, что душа неотделима от бесконечно многогранной деятельности человеческого мозга. И где бы разум ни нашел свой приют, душа последует за ним.

– Очень поэтично, – признал физик. – Но вопросы души – это только начало. Вы представляете, какая сразу выплывет куча религиозных, этических и философских проблем?

Кира кивнула.

– Ни один разум не в силах это представить. Даже усиленный. Что есть смысл жизни? В какой степени эмоции являются функцией нейронной цепи, а в какой – гормонов? Сможем ли мы испытывать любовь, лишившись эндокринной системы? Сможем ли мы вообще испытывать чувства? И если нет, не потеряем ли мы движущую силу и цель? Останемся ли мы людьми?

Она сделала паузу.

– Если человек верит в загробную жизнь, не почувствует ли он себя обманутым? Или наши оригинальные, органические сущности все же умрут и станут с ужасом смотреть из послежизни на свои бледные подобия, бесцельно мечущиеся по галактике? И что может помешать человеку загрузить тысячи копий собственного разума в тысячи искусственных тел? И даже если в момент вашей смерти ваш разум возродится в идентичной копии, его оригинал все равно перестанет существовать. Так можно ли считать это бессмертием?