Верзила вполголоса выругался.
— Осторожнее, дружище! Мне не хотелось бы волочить тебя домой со сломанными ногами.
— Скучно! — упрямо проговорил Ямато-сан и тряхнул головой.
После этого выровнял велосипед и энергично закрутил педали, догоняя приятеля.
— Конечно, ворваться к ним в спальню и закидать сюрикенами было бы куда интереснее, — согласился его крупный напарник. — А еще лучше положить их на растущий бамбук, запустить им в печень муравьев. Но, увы, это другой случай. Потерпи. Будет и нам счастье. У меня на примете два контракта. Еще не закончено дело с Кроликом и его киской. Помнишь?
— Еще бы не помнить. Лось тифозный он, а не Кролик. Подставил свою невесту вместо себя. Но было весело. — Тут Ямато-сан внезапно подумал о теле мужчины, которое лежало у него в сарае на куске полиэтилена.
При мысли о мягкой коже и красиво очерченных губах он испытал растущее возбуждение. Конечно, будет и у них счастье.
Он снова визгливо хохотнул. Ветер тут же изорвал в лоскутья обрывки смеха, разметал их в душной ночи.
Саша постучал в кабинет врача и сунул голову в приоткрытую дверь:
— Добрый день. Таня сказала, вы хотели поговорить.
— Заходите, молодой человек. Если не ошибаюсь, вас зовут Александр?
Денин кивнул, присаживаясь на кушетку, обтянутую клеенкой.
— Догадываетесь, зачем я пригласил на разговор?
— Есть мысли, — признался Саша. — Вам опять нужны деньги, да?
Доктор снял очки.
— Ошибаетесь. В современном мире многие считают деньги единственным и безусловным мерилом, но в данном случае ваши догадки неверны.
— Так в чем дело, Ярослав Дмитриевич?
— Татьяне больше нет смысла тут находиться, — объяснил доктор, возвращая очки на нос. — Мы сделали все, что от нас зависело. Ей, конечно, придется некоторое время регулярно пить лекарства, рецепт я вам выписал. Так что можете быть свободными. Но…
— Что «но»?
— Александр, не хочу тебя расстраивать, но самое сложное только начинается. И для нее, и для тебя, поскольку я вижу, что эта женщина много значит для тебя. Татьяне придется начать новую жизнь. Она стала инвалидом и должна принять этот статус. Как сложится ее дальнейшая судьба, зависит от нее самой. И от тебя тоже, если ты будешь рядом. Сейчас ей нужен только позитив, и она не должна находиться одна. Понадобится помощь психолога. Ей будет нужна пластическая хирургия. Я сомневаюсь, что такая женщина, как она, смирится со своей новой внешностью. На это нужно время, терпение и деньги. Очень много.
— Она не видит, как выглядит, — несколько отстраненно сказал Саша и посмотрел в окно. — У нее нет глаз. — Ему не терпелось вернуться в палату к Тане, и он слушал доктора с явным нетерпением.
— Она не дура, Александр. Женщина трогает свое лицо, и понимает, что оно не такое, как было раньше. Татьяна слушает, что о ней говорят в коридорах. В любом случае человек, которому плеснули в лицо кислотой, осознает, что его внешность изменилась. До какой степени, возможно ли вернуть утраченное — вопрос другой.
— И какова цена вопроса?
Доктор пожал плечами.
— Я не знаю. Это не делается так быстро. После заживления ран должен пройти определенный период. Ей понадобится трансплантация кожи. Пересаженные участки должны прижиться, на это тоже требуется время. Вам придется подготовить женщину к тому, что прежнего лица у нее не будет никогда. Ей придется смириться с потерей зрения. Глаза — единственное, что не может быть объектом трансплантологии. Офтальмологи могут поменять так называемые запчасти — роговицу, конъюнктиву, склеру, хрусталик. Но пересадку сетчатки и зрительного нерва пока еще никому не удавалось сделать. Глаза для нее потеряны. Как анатомически, так и функционально. — Доктор взглянул на молодого человека поверх очков.
Он был немного удивлен реакцией Александра, точнее сказать, отсутствием ее как таковой. Лицо Денина ровным счетом ничего не выражало. С таким же успехом доктор мог бы читать ему лекцию о причинах и последствиях внематочной беременности.
«Либо он уже прогнал через себя эти не самые радужные перспективы, либо ему до фонаря, как будет выглядеть его женщина», — мелькнула у врача мысль.
Нет, тут Ярослав Дмитриевич был не прав. Он не мог не видеть, как Александр сутками околачивался у ворот больницы, с нетерпением ожидая приемного часа. Саша носил охапками цветы своей возлюбленной, дежурил у дверей ее палаты, не выспавшийся и усталый, клевал носом, прикорнув на стуле. При этом он был готов вскочить и нестись куда угодно, если это хоть как-то помогло бы Татьяне.
Доктор встал из-за стола и сказал:
— Ей очень нужна твоя поддержка. Ты молодец. Настоящий мужик. Побольше бы таких. — Он протянул руку Александру, и тот машинально пожал ее:
— Спасибо, Ярослав Дмитриевич. Если что, ваш телефон у меня есть. Значит, можно собираться?
Врач кивнул, и Саша выскочил из кабинета.
Таня сидела у окна.
— Привет! — Он улыбнулся, подошел поближе, мягко положил ладонь на ее плечо.
Женщина подняла голову. На ней была респираторная маска и темные очки.
— Привет.
Она нерешительно протянула руку, и Саша сжал ее пальцы. Они были тонкими, теплыми, очень хрупкими и любимыми.
— Я решила пока побыть в маске. Не хочу тебя пугать.
— Все нормально, — заверил ее Денин и подумал, верит ли он сам в то, что говорит.
— Ярослав Дмитриевич сказал, что можно выписываться, так?
— Я сейчас был у него. Да, больше нам тут делать нечего.
— Нечего, — зачем-то повторила Таня и снова развернулась в сторону окна.
Саша трепетно поглаживал пальцы любимой.
— Я чувствую солнышко, — сказала она. — Оно теплое. Так приятно греет… — Голос женщины дрогнул.
— Может, я помогу тебе переодеться? — торопливо спросил Александр, стараясь отвлечь ее. — Ты говорила, что Леонид привез твои вещи.
— Привез. Оставил рядом с регистратурой, а мне позвонил, мол, забирай свое барахло. Хорошо, врачи помогли поднять наверх. — Она горько усмехнулась. Саша перевел взгляд на две сумки, стоявшие у двери.
— Переодеться-то можно, — снова заговорила Таня. — Вот только куда я поеду?
Саша ждал этого вопроса, и когда он наконец-то прозвучал, набрался смелости и выпалил:
— Ты можешь на время остановиться у меня. Пусть это не трехэтажный особняк, но крыша над головой есть. У тебя будет все необходимое.
Таня крепко стиснула его пальцы.
— Спасибо, Саша. Но мне надо возвращаться домой. Я имею в виду Кишинев. Мне нужно многое переосмыслить. Я не выживу тут одна.