— Наверное, это было бы забавно. Спрашивать разрешения на сказку у собственного хрена, — задумчиво произнес Мурзилка. — Если он против, то становится больше в размере. Как будто голую бабу увидал. Как ты считаешь?
— Хватит, Мурзилка. Ты ведь знаешь, я люблю тебя. Прости. Хочешь, я свой палец отрежу? В знак примирения? — Шон поглядел на напарника с отеческой нежностью.
Здоровяк отвернулся и сказал:
— Ты знаешь, что сделали бы со мной кореша, если бы узнали, что я работаю с гомиком? Меня опустили бы, а может, вообще вальнули напрочь.
— Но ты же сделал свой выбор, — ответил Шон, преданно заглядывая в глаза приятелю.
— Мне постоянно снится один и тот же сон, — глядя в сторону, произнес Мурзилка. — Что я лежу в каком-то колодце, и по мне бегают крысы. Сотни, десятки. Они грызут мне лицо. Я зову на помощь, но рядом никого нет.
Шон деликатно молчал, позволяя приятелю выговориться.
— Они жрут меня живьем, — продолжил Мурзилка, понизив голос. — Это очень страшно, парень. — Он откашлялся. — Ладно, это все лирика. Насчет пальца. Помнишь, зимой нам пришлось отменить одну сказку? Нужно было поиграть с детьми клиента. Две девочки-близняшки, им было по семь лет.
— Это я помню. Мы хотели в «Королевство кривых зеркал» поиграть.
— Я уговорил тебя не идти. А помнишь, что было?
— Да. Заказчик в последний момент слился, по пьяни рассказал жене, и эта курва позвонила в ментовку, — сказал Шон.
— Я не говорил тебе, почему настоял на отмене сказки.
Шон медленно повернул голову в его сторону.
— Мой палец тогда чуть не выпрыгнул из пробирки, — проговорил Мурзилка. — Сперва он согнулся почти вдвое, потом распрямился как пружина. Ты мне веришь? Я не стал тебе говорить. Но если бы мы поехали на сказку, нас накрыли бы медным тазом. Там была засада.
Шон прижался к напарнику.
— Ты теплый, — вырвалось у него. — И я верю тебе, черт побери.
Мурзилка отодвинулся и заявил:
— Я не пидор. Суши лапти, Ваня.
— Ну и что? Если человек хороший, какая разница, какого он пола? — искренне удивился Шон и вздохнул. — А ведь тогда… было хорошо, правда?
Мурзилка отвел взгляд.
— Это было давно. И я был бухой в стельку.
Шон хихикнул и затормошил напарника.
— Ладно, я пошутил. Знаешь, я забыл тебе сказать, что пришло письмо от Кайо. Это тот, из Испании. Любитель снафф-видео и копрофилии. Он хочет ролик, где мы меняем лицо той самой киске с помощью кислоты. Я ему говорил про эту сказку.
Мурзилка задумался.
— Ну да. Что ж, вышли ему диск. Хотя мне такое не нравится. Стремно все это.
— Зато хорошо оплачивается.
— Никакие деньги не стоят свободы, — отрезал Мурзилка, помолчал, потом сказал: — Если мне не изменяет память, с Кроликом еще две части сказки. Вторая вроде через две недели.
Шон облизнулся.
— Та киска красивая. Даже с обугленной рожей.
— Вот-вот. А у меня, кстати, кое-какая информация появилась.
Шон вопросительно уставился на коллегу.
— Этот ушлепок все-таки начал под нас копать. Кролик драный.
— Можно, я сниму с него шкурку? — Шон поднял руку как в школе.
— Пока не надо. По ходу дела разберемся. — Мурзилка внимательно посмотрел на приятеля. — Я хренею с нашего партнерства. Два года с тобой работаю и даже не знаю, как тебя зовут. Шон, и все. Как кликуха у дворняжки. А вот ты меня знаешь.
— Это неважно, — махнул рукой Шон. — Зови так, как тебе нравится. Шон, Тромбон, Пентагон, выбирай на любой вкус. Между прочим, я там все убрал. Вот только на речку сейчас схожу и тут же вернусь. А потом мы можем отметить мой день рождения. Обещаю, твой мяукающий подарок трогать не буду. По крайней мере, при тебе.
— Только без фанатизма. Завтра рано вставать.
— Как скажешь, дорогой. Мурзилка?..
— Ну.
— Покажи свой животик, — попросил Шон.
Его напарник нехотя задрал футболку. Среди прочих татуировок, изобиловавших на его волосатом пузе, там, в самом центре, пестрела наколка в виде Мурзилки, насилующего полицейского.
— Шедевр! — с благоговением прошептал Шон. — Каждый раз смотрю и балдею. Мне кажется, он двигается. Взад-вперед, взад-вперед… — Он нежно дотронулся до живота приятеля, покрытого волосами.
Тот резко опустил майку.
— Щекотно, придурок! Идем.
Сказочники поднялись из-за стола.
Около девяти утра Александра вновь разбудил звонок мобильника.
«Если опять эта поганка насчет детей, то я пошлю ее!» — подумал Денин, поднимая голову с подушки.
Таня встрепенулась, повернулась на спину, и он понял, что она тоже проснулась.
Но это была не бывшая жена. Звонил Игорь.
— Я сейчас, — тихо сказал Саша, поцеловал любимую и поднес телефон к уху.
— Чувак, я под дверью, — раздался голос товарища. — Не хотел раньше будить, в смысле, предупреждать о приезде. Откроешь?
«Елы-палы!»
Он осторожно выбрался из кровати, вышел на балкон и закрыл за собой дверь.
— Игорь, я не дам тебе денег, если ты за этим. По той простой причине, что нет их у меня, — сказал Денин хрипловатым спросонья голосом.
— Санек, я тебе все объясню. Я не за деньгами пришел, открой, — торопливо проговорил Игорь, и Александр, чертыхаясь, прямо в трусах направился к входной двери.
Он вышел на лестничную клетку, с прохладной вежливостью пожал руку, протянутую приятелем.
— Чего надо? Еще девяти нет, а сегодня суббота, между прочим.
— Я это… — Игорь засуетился, начал шарить по карманам замызганных джинсов. — Сейчас.
Саша зевнул. Чего он приперся?
Наконец молодой человек вытащил из кармана пачку купюр.
— На. Часть долга.
Денин моргнул.
— Бог ты мой, Игоряша!.. Я уж думал, скорее часы в обратную сторону ходить начнут, чем ты о долге вспомнишь. Ну что ж, спасибо. — Он забрал деньги.
— Там треть от общей суммы. Еще часть будет через неделю, — сказал Игорь.
— Ты что, на работу устроился? — осведомился Александр.
Друг покачал головой и ответил:
— Пока нет, хотя собираюсь. Стас помог.
— А-а… Молодец твой брат. — Саша снова зевнул, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Но Игорь схватил его за локоть и пробубнил:
— Погоди. Ты… она с тобой?
Денин повернулся, черты его лица вмиг затвердели.