— Ну что же, джентльмены, поздравляю с покупкой. Забирайте вашего раба.
Отстегнув от стены тяжелую цепь, тянущуюся к ноге невольника, клерк передал конец ее в руки нового хозяина. Зажав несколько крайних звеньев в кулаке, Роберт хлопнул африканца по плечу и, улыбаясь, проговорил:
— Ну, Почти Что Вождь, смотри, не подведи меня! Топай вперед, Большой Черный Парень. Поплывешь со мной в Америку.
Двигаясь гуськом, они миновали длинные узкие коридоры подземелья и выбрались наружу. Овусу ждал на прежнем месте. При виде покупки лицо его вытянулось, губа брезгливо оттопырилась, а в глазах промелькнула досада.
— И это все? — разочарованно протянул он. — Я потратил столько времени, чтобы получить процент за одного раба!
Он забрался в тележку, подхлестнул ослика и, всем своим видом выражая негодование, покатил по песку в сторону джунглей. Развернувшись и грохнув цепью, невольник неспешно двинулся по берегу в сторону стоящего на рейде корабля. Пушечные ядра на ногах лишали его возможности передвигаться быстро, да, похоже, ашанти и не собирался этого делать. С поистине королевским достоинством он вынул из складок пестрой накидки кисет и, набив извлеченную из того же тайника трубку смесью сухих трав, чиркнул огнивом и неспешно закурил. Сладковатый дымок окутал путников.
Доктор Дойль с профессиональным интересом рассматривал широченную спину африканца, не отрывая глаз от вздымающихся под угольно-черной кожей бугров мышц, по которым можно было изучать анатомию. Засмотревшись, врач чуть не налетел на африканца, когда тот вдруг остановился и замер, будто к чему-то прислушиваясь. Роберт Смит в напряжении застыл рядом с рабом, тревожно всматриваясь в его длинное черное лицо, жирно лоснящееся от пота. Ощутив приступ тревоги, доктор Дойль обошел невольника и увидел, как пронизанные красными жилками белки его глаз медленно закатились, трубка выпала из оскаленных зубов, и шестифутовое тело рухнуло на песок.
— Эй, парень, ты что это? — обеспокоенно склонился над африканцем плантатор. И, обернувшись к Артуру, растерянно произнес: — Док, что это с ним?
Молодой врач опустился на колени рядом с распластанным на песке телом и, дотронувшись до сонной артерии на могучей шее невольника, сокрушенно покачал головой.
— С прискорбием вынужден сообщить, дорогой Роберт, что потенциальный дворецкий вашего батюшки скончался, — тихо проговорил он. — Пульса нет. Он мертв.
— Вот дьявол! — выругался янки. — Не везет так не везет!
Роберт Смит поддал ногой валяющуюся у тела трубку и торопливо устремился к белеющей вдалеке «Маюмбе». Артур поспешил за товарищем. В гробовом молчании мужчины шли по песку. Уже поравнявшись с лодками с «Маюмбы», американец вдруг остановился и решительно проговорил:
— Док, я на вас зла не держу. Умер так умер. Но только не по-людски это. Нужно взять лопаты, вернуться и закопать черного парня.
— Полагаю, Роберт, вы абсолютно правы, — откликнулся Артур.
Поднявшись на палубу, приятели позаимствовали у кочегаров пару крепких лопат и снова сошли на берег. Развернулись и по изматывающей жаре впотьмах поплелись обратно. Опираясь на лопаты, они с трудом миновали весь проделанный ранее путь и по мере приближения к большому камню, у которого оставили тело раба, все сильнее и сильнее ускоряли шаг. Ибо камень уже был виден, и почему-то тележка Овусу стояла неподалеку от камня, а вот умершего не было видно. Возможно, труп скрывала темнота, и различить покойного можно было только непосредственно на месте его смерти.
Первым подбежав к камню, доктор Дойль тревожно огляделся по сторонам и краем глаза увидел, как в густой зелени тропического леса мелькнула пестрая накидка невольника. Артур замер в оцепенении. Этого не могло быть! Мертвецы не оживают. А доктор Дойль мог бы поклясться своим дипломом врача, что в тот момент, когда он проводил осмотр, африканец был мертвее мертвого. Теперь же мертвец убегал в сторону леса. Ослик в тележке вытянул шею и протяжно закричал. Из ближайших зарослей показался Овусу. Лицо его выражало испуг, в руке он нес трубку.
— Вашего раба забрали духи, — прокричал возница. — Я видел своими глазами, как духи унесли его в лес. Они обронили трубку, и я бежал за ними, чтобы вернуть. Но духи оказались проворнее меня. Возьмите, она ваша.
Маленький проводник приблизился к доктору и протянул ему трубку. Это была великолепная терракотовая трубка в форме головы льва, с изящно изогнутым деревянным чубуком.
— Вообще-то я вернулся, чтобы получить с вас деньги на корм ослу, — заносчиво проговорил Овусу. — Весь день мой осел катал вас по пыльным дорогам и имеет право на ужин.
— Да-да, конечно, — смутился Конан Дойль оттого, что такая простая мысль не пришла ему в голову. Он достал из кармана несколько пенсов и вложил их в руку возницы. Тот с презрением взглянул на подачку и, усевшись в повозку, покатил по тропинке к джунглям.
— Роберт, а у вашего покойного раба неплохая трубка! — крикнул Артур приближающемуся товарищу. — После его смерти она принадлежит вам!
— К дьяволу трубку! Заберите ее себе! — отозвался расстроенный плантатор. — Скажите лучше, док, куда подевался черный парень?
— Когда я приблизился к камню, то увидел, как накидка покойного мелькает среди листвы. Ума не приложу, как мертвец смог подняться на ноги и скрыться в джунглях. Возможно, я застал тот момент, когда его уносили соплеменники, чтобы предать земле по законам ашанти.
Само собой, нелепую историю Овусу врач повторять не стал, изложив более-менее приемлемую версию исчезновения мертвого тела.
— Но вы уверены, док, что парень умер? — В голосе янки сквозило недоверие.
— Это так же верно, как то, что я сейчас разговариваю с вами, — авторитетно кивнул Дойль.
— Тем лучше, не придется возиться с трупом. — Роберт Смит развернулся и заспешил обратно к кораблю.
Доктор смахнул с трубки песок и, убрав ее в карман, последовал за товарищем.
Закончив очередную главу биографии сэра Артура, секретарь аккуратно закрыл дневник, коим пользовался во время работы, и, зажмурив усталые глаза, в изнеможении откинулся в рабочем кресле. Несмотря на увлекательное и развернутое повествование юного доктора на страницах дневника, плоды труда Альфреда Вуда уместились на одном листке и содержали скупые факты и цифры. Именно за предельную точность изложения и ценил его патрон, но не это сейчас занимало секретаря. Доверчивость Конан Дойля была поразительна. Сэр Артур искренне и безоговорочно верил в то, во что хотел верить. Любой другой на его месте признал бы, что ошибся и от жары и усталости принял впавшего в беспамятство раба за покойника. Любой другой, но только не сэр Артур. Писатель с юности был нечеловечески упрям и до последнего отстаивал свою правоту.