— Все мы шли непростым путем, и многих бед можно было избежать… Прежде всего — вы… И не спешите возражать или изображать виноватый взгляд. Я не обвиняю. Далек от этого. Сейчас я удовлетворен тем, что делаю куда больше, чем давнишними подвигами на ристалище.
Взяв палку, он захромал к скамье у стены, где Манди только что закончила вышивать подушку. Она пошла принести вина. Флориан повертелся возле дяди, но потом хватился и убежал принести мешочек с мраморными шариками.
— Ртуть, точно такой же, как и ты, — сказал с улыбкой Харви. — А как живется в Эбермоне, не скучно?
— Если ты намекаешь на придворную сумятицу и на турниры, то первого мне не нужно ничуть и только немного — второго. Здесь достаточно интриг и дипломатии, чтобы сохранять мир с уэльсцами и возобновлять нарушенные соглашения, когда дело все же доходит до стычек. За прошлый год выпало больше девяти неспокойных месяцев, когда мне пришлось действовать как обычному рыцарю на границе. В остальные три хватало разнообразных поручений лорда Маршалла, так что для тоски времени не было. А кроме того, — он поглядел на жену, которая возвратилась с двумя кубками сладкой наливки из шелковицы, которую обожал Харви, — почему я должен тосковать, когда здесь у меня есть все самое желанное?
— Никаких причин. — Харви пожал плечами, сделал большой глоток и даже вздрогнул от удовольствия.
Манди сощурилась на шурина и повторила с подозрением:
— Никаких причин? О чем это вы?
— О, пустяки, просто слух, который я подобрал на дороге.
Он еще раз приложился к кубку и затем сказал со вздохом:
— Хорошо, на самом деле это больше чем слух. Три дня назад епископ Стаффордский сообщил, что ваш дед умер и что на его состояние имеется несколько претендентов. Кроме моего желания видеть вас, это — одна из причин, по которой я прибыл сюда. Я спросил себя, а что, если…
— Нет! — резко вскинулся Александр.
Глаза Харви округлились от удивления.
Манди поймала взгляд мужа и сделала успокаивающий жест. Харви не подозревал о том, что случилось в прошлом году; очень немного людей знали, только те, кто непосредственно был вовлечен в события. Любые слухи о скандале и грязной игре были твердо пресечены.
— Ни к чему это, — повторила она спокойно. — Я не имею никакого желания пререкаться с претендентами на наследование. Пришлось бы доказывать мою линию крови, препираться с куда более высокопоставленными людьми, чем я сама, и еще кое-что…
Харви затаил дыхание.
— Я не говорила вам, но мой дед предложил мне однажды свое состояние… но с некоторыми условиями. Я отказалась тогда и отказываюсь сейчас. Я не могу оплакивать его смерть; в душе я даже довольна, потому что, возможно, теперь он обретет покой. Он знал только горечь и гнев в этом мире… — Она запнулась. — Я помолюсь и закажу мессу о спасении его души.
Харви перевел взгляд на Александра, затем опять на Манди и поднял брови.
— Может, мне надо еще кое-что узнать?
Примчался Флориан с мешочком мраморных шариков и рассыпал их на полу в ногах взрослых. Три ярких цвета: синий, красный и желтый.
Александр покачал головой.
— Нет, не думаю, — сказал он спокойно. — Есть некоторые вопросы, которые не терпят разглашения.
Наступила напряженная тишина.
Харви пристально смотрел на Александра, затем пожал плечами.
— Возможно, вы правы.
И после долгой паузы продолжил:
— Знаете, что Кранвелльский монастырь закрыт?
— Как? — Александр опустил свой кубок.
— Воистину так. Прошлой весной. Приор Алкмунд не возвратился с очередной зимней отлучки — не возвратился с одного из своих интимных путешествий. Расследование подтвердило все, что ты рассказал мне, и больше. Прочие монахи были переведены в Татбери.
По мере того как Харви говорил, его румянец усиливался и, когда он закончил, скулы и щеки стали темно-красными.
— Харви?..
— Тема не для разглашения, — сказал он грубо и наклонился, чтобы восхититься мраморными шариками племянника.
— У них дырочки посередине, — щебетал Флориан, показывая Харви горстку деревянных шариков, более аляповато раскрашенных. — Я нашел их на нити в одном ларце.
Манди сидела, скрестив ноги, на кровати, терпеливо нанизывая двадцать восемь деревянных бусинок в их правильном порядке, когда вошел Александр и запер дверь опочивальни.
— Харви в постели… наконец, — сказал он и устало потер брови. — Иисусе, мы с Осгаром думали, что никогда не отправим его спать. Всюду хотел побывать. Так и кажется, что у него шесть ног, а не одна. Однако теперь он храпит, как медведь.
Она подняла голову от своей работы и улыбнулась ему. В уединенности спальни она не покрывала волосы, и тяжелая темно-бронзовая коса вилась по спине.
Этим утром состоялась церковная церемоний — сорок дней после рождения Клеменс — и дала им разрешение возлежать снова вместе, как муж и жена. Но сначала надо было побывать на банкете, развлекать гостей из Англии и Уэльса и, наконец, пьяного одноногого шурина. И лишь когда Александр провел брата в маленькую палату, такая возможность появилась.
Александр сел около нее на кровати, почти, но не совсем касаясь. Манди перехватила его взгляд и продолжала собирать четки. Она хотела исключить всякую возможность забеременеть. После трудного и полного опасностей спасения прошлой весной первое, что они сделали, — бросились в кровать и энергично подтверждали жизнь друг в друге; и в результате появилась Клеменс. Любя дочь, Манди не имела никакого намерения зачать другого младенца.
— Помнишь, как ты хотела стать важной леди, с шелками, тянущимися следом на целую милю? — спросил он, наблюдая за выстраивающимися четками.
— Шелка пачкаются в грязи, — сказала она мягко. — Длинное шелковое платье заставляет идти медленно по жизни, а ведь можно побежать босиком через поля. Кроме того, я мечтала о некоем рыцаре. Мы познакомились и даже путешествовали какое-то время вместе, но разошлись и встретились в Руане…
Она наклонила голову и одарила его легкой улыбкой.
— А как насчет твоих мечтаний о славе?
— А это как крепкое вино.
Александр откинулся на кровати и закинул руки за голову.
— Вечером кружит голову, а наутро — мерзкое похмелье. Я вступил в жизнь младшим сыном, начал с нуля. Свой замок мне очень нравится.
Он потянулся и одной рукой легонько подергал ее за косу.
— А хочешь узнать, о чем я сейчас мечтаю?
Она обернулась. Законченная нить бусинок повисла на кончиках ее пальцев, а глаза лукаво заблестели.
— Кажется, я догадываюсь, — прошептала она и упала в его объятия.