– Брось! С Островов я ушел, через всю Державу проехал…
Нико вздохнул:
– Ничего-то ты не понимаешь. Дурак.
От моего терпения жалкий огрызок остался:
– Нико, ты меня третий раз уже дураком назвал…
– Это я сдерживался, вор! Знаешь, в чем твоя главная глупость?
– И в чем же?
– Про мальчишку ты ничего не выведал! Про то, что он на Слове держит!
Я молчал. Ну – держит. Кинжал, перстень, зажигалку, книгу какую-то. Что с того?
– Пойми ты, Ильмар-вор, не в тебе ведь дело! Стал бы Дом всю стражу с ног на голову ставить? Линкор с Серыми Жилетами к Островам гнать? Все воровские притоны перетряхивать?
– А что, всех перетрясли? – глупо спросил я. Нико разинул рот, но сдержался и придержал ругань на языке.
– Всех! Если уж ко мне пришли! Если из-под суда половину воров, что тебя знают, выпустили – с обещанным прощением и наказом Ильмара-вора найти! Тебе повезло, что решил с комфортом добираться, к старым дружкам не захаживать. Сдали бы тебя, Ильмар! Сдали!
Нико так разошелся, словно не со мной спорил, а самого себя уговаривал.
– Неужто все-таки ты меня сдашь? – спросил я.
– Я тебя не сдам, – буркнул Нико, разом успокоившись. – Доложу, врать не буду. Вот как уйдешь от меня – сразу засобираюсь да и поковыляю к Страже в управление.
– Пугаешь, Нико?
– Предостерегаю.
Нет, не такого разговора я ожидал. Совсем не такого.
– Да откуда мне было знать, что Марк – принц Дома! – сказал я. – Сам подумай! О нем объявили, когда корабль каторжный в море вышел.
– Пусть ты не знал, кто он. Пусть. Что пацан – высокородный, понял?
– Понял…
– Что у него Слово – понял. Что на Слове он вещи прячет – знал!
– Да вещей-то там было…
– Это он так сказал! А ты, вор, поверил? Да ты пойми – не стал бы Дом никогда о бегстве принца объявлять! Зачем позориться? У них этих принцев, со всех родов, десятка два наберется. Есть кому власть наследовать, есть кому парады принимать.
– Не знал я, что он принц!
– Выведал бы Слово – понял бы! – рявкнул Нико. – Что-то важное он спер, понимаешь? Уж не знаю почему. С ума сошел, власти возжелал, с врагами снюхался. Не знаю! Только перед тем как уйти, мальчик этот на Слово что-то очень дорогое положил. Такое, из-за чего Дом готов весь мир перевернуть. Границы закрыты, понимаешь? Корабли в море не выходят! Вест-индские колонии стонут, у них краснокожие бунтуют, а войска посланные обратно отозваны.
– Да что мальчишка мог взять?
– А мне откуда знать? Подвалы Версаля! Все железо и серебро, что от рождества Искупителя накоплено!
– Нико, он сказал, что много вещей на Слове таскать не может.
– И ты поверил! Ильмар, да что с тобой? Высокородному верить – в твои-то годы! Не тот сопляк, поди, что в первый раз ко мне товар принес.
– Нико, поверь, я в людях разбираюсь. Хоть в простолюдинах, хоть в аристократах. Не было у мальчика на Слове версальских сокровищ.
– Допустим. А книга? Что за книгу он прятал? Букварь с цветными картинками? Роман Дюма о Золотых Подковах? Сочинения мурзы Толстого? А если тайные книги Дома, где знания хранятся? О том, например, как из железа такие вот клинки ковать! О военных планах Державы, об интригах политических, о подлинных родословных… Ты пойми, вор, не то дорого, что в руки взять можно. Знания – они всего дороже!
Нико замолчал. Выдул одним глотком коньяк и даже заесть не подумал. Уставился на меня покрасневшими глазами:
– Вот в чем твоя беда, Ильмар-вор. У тебя одна мысль была – как убежать. А надо наперед думать. Не только то хватать, без чего с каторги не уйти, но и то, что дальше понадобится.
Прав он был. Во всем прав. Едва я узнал, что за мальчишкой на Острова планёр послали да линкор с десантом преторианским, – сразу надо было брать его за грудки, кинжал к горлу, да и пытать Слово. Сказал бы, никуда не делся. И со своего Слова все бы отдал. Пусть бы пропадал я сейчас… но не зазря.
– А может, ты узнал Слово? А? – Нико подался вперед, и на миг в уставших от жизни глазах вспыхнул молодой огонь. – Ильмар, мальчик мой, скажи! Если ты у принца Слово выпытал, да и зарыл высокородного в песок… Ильмар, пойми, такой кусок одному не проглотить. А я тебе пригожусь. Вместе решим, что делать… вместе удачу за хвост схватим…
– Нико, да как мне тебя убедить? Не знаю я Слова! Что же я, душегуб, пытать товарища по каторге? Да еще и мальчишку!
– Добрый человек от душегуба тем отличается, что из-за мелочей не зверствует, – отрезал Нико. – А тут не мелочи. Эх, что ж ты так оплошал, Ильмар…
Все-таки он мне поверил.
– Нико, я к тебе за советом пришел, а не упреки выслушивать. Что сглупил – сам знаю. Подскажи, что теперь делать?
Старик и впрямь задумался.
– Что? Сказал бы – в глуши спрячься, только охота такая идет… не поможет. Наоборот, в малом городке на виду будешь. Из Державы уходи, Ильмар! В Руссийское Ханство, в Китай, в колонии, в африканские земли. Трудно это теперь, но кто знает?
– А дальше? Велишь по чужим землям скитаться? Среди дикарей, что до сих пор железа не знают, жить, – ракушки воровать и ножи костяные?
– Все лучше смерти. Да и незачем тебе всю жизнь на чужбине горе мыкать, Ильмар. Как поймают принца, так до тебя никому дела не будет. Выждешь год, другой, вернешься. Под другим именем заживешь.
– Прост твой совет.
– Советы не сложностью меряют, а пользой.
– Может, еще что скажешь, Нико?
Старик посмотрел в потолок, на роскошную, никогда на моей памяти не зажигавшуюся люстру.
– Будь осторожнее лисы, Ильмар. Никому не верь. Никому.
Я почесал в ухе, разглядывая Нико. Был он предельно серьезен.
– Спасибо, старик. Знаешь, задержался я у тебя. Расплатись, да и пойду потихоньку.
Нико крякнул.
– Триста марок у меня не наберется, прямо так, с ходу. Вечером зайдешь…
– Да ты что, Нико, и впрямь меня дураком счел? – поразился я. – Сам говоришь, что доносить пойдешь, призываешь не верить никому… Давай, потряси заначки.
Нико достал кошелек, картинно опрокинул над столом. Высыпалось пять десятимарочных.