– Да. Мы сюда все же не развлекаться прибыли.
– Пока нет. – Я вспомнил старого лекаря. Может, был в разговоре еще какой намек? Вроде бы нет…
– Давай, думай. Ты в этом деле больший специалист.
– Я не ищейка, Хелен.
– Зато в шкуре кролика тебе бывать довелось. Поставь себя на его место.
Я глотнул вина, откинулся на жесткую спинку стула. Посмотрел поверх жующей толпы.
– Как сюда добираются, Хелен?
– С берега ходит паром.
– Значит, паром… Мальчишке, который заплатит деньги, препятствий не будет?
– Конечно, нет. Если платить, то сюда и младенца пропустят. И никто внимания не обратит.
– Зря. Я думаю, тут все окрестные ребятишки готовы воровать с утра до ночи, чтобы попасть на остров.
Хелен кивнула:
– Может быть. Только деньги не пахнут.
– Миракулюс работает постоянно?
– Да, и днем и ночью.
– Значит, можно попасть сюда и находиться сколь угодно долго?
Летунья покачала головой.
– Не совсем верно. Два дня, минус время, проведенное в отелях. А гостиницы здесь очень дороги.
– Тут достаточно тепло, чтобы круглый год спать под открытым небом.
– Стража проверяет. Те, кто спит под открытым небом, долго не продержатся. Во входном билете пишут время, когда прибыл на остров, и в любой миг могут потребовать предъявить. Если на обратном пароме поймают с просроченным билетом и без бумаги из отеля – штраф в двойном размере. А гостиницы здесь любого разорят. Иначе на острове и впрямь было бы не протолкнуться от нищих и карманников.
Насчет карманников я сомневался, даже самого ловкого тут быстро выловят. А нищему плата совсем не по карману.
Но как бы там ни было, картина складывалась печальная. Я сказал:
– Значит, Маркусу, при самом благоприятном раскладе, пришлось бы уходить с острова каждые два дня, если он не хочет рисковать.
– Может быть, у него на Слове есть деньги?
– Сколько? Сотни марок? Да что ты, Хелен… сомневаюсь. Но проверить несложно.
– Здесь три отеля, – рассуждала вслух летунья. – Один – для высокородных из ветвей Дома. Туда он вряд ли сунется, это безумие. Два других попроще. Что ж, проверим их.
– Проверим все, – решил я.
– Хорошо. За работу, Ильмар?
– Только давай не разделяться.
– Согласна… – Она вдруг смущенно улыбнулась. – Он умеет драться. Очень хорошо умеет. Я помню. Або в Доме преподают лучшие русские мастера. У меня таких наставников не было. А уж теперь, с моей рукой…
– Ничего. Я справлюсь. Он всего лишь мальчишка.
Мы не сговариваясь встали. Кинув на стол медную монетку, я взял Хелен под руку, и мы двинулись по Стране Чудес.
Вроде бы Капри – островок маленький. Но здесь столько всего настроили, что лишь через три часа мы обошли все гостиницы. Кроме тех отелей, что вспомнила Хелен, здесь нашелся еще и «домашний пансион будущего века» – вроде бы обычный доходный дом, но оборудованный такими вещами, что и во дворцах не встретишь. Если верить плакатам, то скоро самый последний нищий сможет жить в таком чудесном жилище… а пока он стоил дороже роскошного номера в обычном отеле.
Но Маркуса, конечно же, нигде не оказалось. Мы с Хелен старательно изображали взбалмошную пару – высокородную даму с любовником-художником, ищущую сбежавшего после ссоры сыночка. Конечно, для Маркуса было бы глупо появиться здесь, не изменяя внешность, да и нам не стоило описывать известного ныне всей Державе младшего принца. Поэтому летунья обрисовывала мальчика скупо – только возраст, телосложение, а на прямой вопрос о цвете волос буркнула «рыжие». Хелен сочувствовали, уверяли, что никакой беды с мальчиком в Стране Чудес не случится… но никого, никакого подростка, ни рыжего, ни черного, ни светловолосого, что поселился бы в гостинице один, не нашлось.
Почему-то я именно этого и ожидал…
В последнем отеле мы сняли скромный номер – расплачивалась Хелен, а я уже был почти не при деньгах. Номер оказался немногим уютнее того, который так раскритиковала летунья в Лионе, разве что с газовой лампой, но иронизировать я не стал.
– Тупик, – сказала Хелен, когда мы снова вышли на цветущие аллеи Миракулюса. – Лекарь на старости лет съехал с ума. Маркуса здесь нет и быть не может.
– Ему действительно некуда податься, Хелен. Его портрет видел каждый в Державе. И это по-настоящему точный портрет, не то что мой. Маркус не может бродяжничать по дорогам, не может побираться в городах…
– А здесь он что может, Ильмар? Опомнись, тут постоянно бывают те, кто вхож ко двору! Те, кто его знает лично!
Я понимал Хелен. В порыве энтузиазма, обрадованная мелькнувшим следом, она поставила все на Миракулюс. И что ей теперь делать, если мы не найдем Марка? Вскоре так или иначе станет ясно, что именно Хелен вывезла меня из Лиона. Никто не поверит в совпадение, самый ярый ее доброжелатель признает, что это был хитрый сговор…
– Мы найдем его.
– Может быть, мальчишка давно мертв, – раздраженно бросила Хелен. – Увидел кто, что Словом владеет, и запытал. Или встретился ему маньяк, снасильничал, да и зарыл при дороге.
– Сама же говоришь, он знает або…
– Одно дело знать, другое – применить.
– Хелен, вначале мы обшарим Страну Чудес. Подчистую. Потом решим, кто виноват и что делать.
Летунья искоса глянула на меня. Примиряюще улыбнулась.
– Ладно. Я и впрямь к тебе несправедлива. Сама захотела рискнуть.
– Пойдем в Хрустальный Дворец?
– Думаешь, Маркус может быть там?
– Нет, не думаю. Мне самому туда хочется.
Напряжение ушло. Мы расхохотались.
– Ну не помирать же дураком, а? – попросил я. – Хоть увижу, чего умные люди напридумывали!
И мы двинулись к Хрустальному Дворцу.
Миракулюс и впрямь чудесами был наполнен сверху донизу. К самодвижущимся паровикам я привык быстро, да и проку в них особого не видел – медленные, неповоротливые, угля на них не напастись. Стоящие повсюду карусели и то были штукой куда более затейливой и симпатичной. На них с одинаковым удовольствием катались и взрослые, и дети. Повсюду были раскиданы небольшие павильончики самой разной архитектуры. Каждый приличный город в Державе считал делом чести выстроить свой уголок в Миракулюсе и представить там все, чем гордился. Мы миновали берлинский павильон, похожий на маленькую копию Хрустального Дворца, только основа была не стальная, а чугунная, и стекла не зеркальные, а цветные. Зато внутри в основном выставлялись всякие металлические вещи, до которых у германцев особое искусство. Ножи, мечи, пулевики, замки, доспехи, маленькая, но настоящая паровая машина, неторопливо крутящая огромный вал… все желающие могли схватиться за него и попробовать перебороть механическую силу. От желающих отбоя не было, на валу висли и поодиночке, и целыми семьями, и дружными компаниями – чтобы с воплями и визгом упасть на заботливо подстеленные маты. Из выведенной наружу трубы насмешливо валил дым.