– Не в ту сторону смотришь, детка.
Она пыталась закричать, но чья-то сильная рука зажала ей рот, а другая заломила ее руку за спину.
Оливия извернулась и обнаружила, что смотрит прямо в невозмутимые серые глаза, которые еще совсем недавно казались ей столь привлекательными.
– Боже, так это ты, – пробормотала она из-под его пальцев.
– Что ты здесь делаешь? – Голос Мортона звучал так, словно ситуация его забавляла, но руку он не убирал.
– Оттань от бедя, – потребовала Оливия, стараясь сохранить достоинство, насколько это было возможно в подобной ситуации.
Мортон ослабил хватку, хотя все еще держал один палец на ее горле.
– Тише. Еще раз спрашиваю: что ты здесь делаешь?
– Любуюсь окрестностями!
– В нижнем белье?
– Заодно и позагорать решила.
– Как ты здесь оказалась?
– Прыгнула!
– Прыгнула?
– Да, и чуть не упала. Скала покрыта какой-то скользкой дрянью, я всю одежду испачкала!
– И где твоя одежда?
Оливия указала на кусты. Мортон полез вниз по склону. Она слышала, как осыпаются мелкие камушки и хрустят ветки, и попробовала обернуться.
– Я же тебе сказал: не смей двигаться. – Его голова появилась над краем холма. – Это твое? – спросил Мортон, демонстрируя ей морковку.
Оливия метнула на него гневный взгляд.
– Вот только не надо дуться. Лезь сюда, на выступ, только очень медленно. Теперь садись вон на тот камень.
Оливия последовала его инструкциям, чувствуя, что ее бьет дрожь. Мортон скрестил руки, по-армейски резко стянул майку и отдал ей.
– Надень-ка это, – сказал он.
– Не хочу – она тобой воняет.
– Надевай! – Он отступил назад, наблюдая, как Оливия облачается в его майку.
– Есть у меня смутное подозрение, что никакая ты не журналистка. Я угадал? Признавайся, что ты тут делаешь?
– Я же уже сказала – я просто гуляла, решила подняться на Тыквенный холм. Хотела посмотреть на этот шикарный курорт.
– Ты что, спятила?
– А почему я не могу посетить эту прекрасную гостиницу? Может быть, я хочу там поселиться.
– Ну да, зайти в прекрасное турбюро в прекрасной деревушке, снять прекрасную комнатку и попросить их покатать тебя на прекрасной лодочке.
– Спасибо, я воспользуюсь твоим советом.
– Пожалуйста.
– А сам ты что здесь делаешь?
– Ты всегда такая настойчивая?
– Ты же работаешь на Ферамо, верно?
– Мой совет: спускайся скорее в деревушку, чтобы тебя никто не заметил, и, если у тебя есть хоть капля мозгов, никому не рассказывай о том, куда тебя носило.
– Как же это подло – крутиться вокруг дайверов, притворяясь в доску своим и стучать на них, как последнее дерьмо, этому кошмарному типу – гориллоподобному прихлебателю Ферамо.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Тебе эта гадость, случайно, на кожу не попала?
– Руки испачкала, но уже вытерла.
Он схватил ее за руки и, держа в полуметре от носа, принюхался.
– Понятно, – сказал он. – А теперь иди. Увидимся после погружения.
«Ах ты, мерзкий двуличный подонок, – кипя гневом, думала Оливия, сидя в мангровых зарослях и наблюдая в бинокль за Мортоном, тот как ни в чем не бывало покуривал сигарету на вершине холма, мирно болтая с охранником. – Сегодня поплаваю последний раз, а затем пойду в Английское посольство, расскажу обо всем, что творится здесь, и прямиком домой».
Когда Оливия около одиннадцати часов появилась на берегу, вся компания дайверов сидела рядком перед старым потрескивающим телевизором в развалюхе Рика и смотрела новости.
«Их легко достать: они растут повсюду. Они коричнево-черного цвета, маленькие – размером с боб, но с их помощью можно отравить весь мир. Мы говорим о семенах клещевины.
По мнению экспертов, семена этого широко распространенного растения во вторник были причиной массового отравления на круизном судне «Койоба», что привело к смерти двухсот шестидесяти трех пассажиров. Этот террористический акт, в котором обвиняют возглавляемую Усамой бен Ладеном «Аль-Каиду», был совершен с использованием яда рицина, который был добавлен в соль, насыпанную в солонки в столовой».
На экране появился ученый в белом халате.
«Как известно, именно это вещество было использовано для убийства болгарского писателя-диссидента Георгия Маркова в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году на мосту Ватерлоо в Лондоне. Покушение было совершено с помощью укола зонтиком. В теле умершего обнаружили капсулу, наполненную рицином, высокотоксичным ядом, который получают из семян клещевины. Это растение широко распространено во многих регионах мира. Яд производится в разных формах – в виде порошка, который и был использован во время последнего теракта, а также в виде кристаллов и геля».
– Теперь все понятно. Как говорит О’Рейли, именно эту гадость они и выращивают на холме, – произнес Рик. – Он считает, что его козы там и отравились.
«Вот черт!» – в ужасе подумала Оливия, обнюхивая свою кожу.
– А не пойти ли искупаться? – бодрым голосом произнесла она. – Жарко очень.
Она почти бегом понеслась к краю причала, стянула шорты и нырнула в воду. Погрузившись в прозрачные воды лагуны, она принялась энергично тереть кожу, стараясь смыть следы подозрительного вещества, в то время как воображение разыгралось не на шутку:
«Рицин, крем для лица… А вдруг Ферамо планирует добавить в крем «Филджи» ядовитый гель? Майкл Монтерозо впарит его своим звездным клиентам, и таким образом Ферамо сможет отравить половину Голливуда, никто его никогда в жизни не заподозрит».
Оливия поплыла к берегу, где на краю причала ее поджидал Рик со снаряжением для подводного плавания.
– Хочешь сплавать со мной в туннель? – спросил он, блеснув белоснежными зубами.
– М-м-м… – нерешительно промычала Оливия. Она была категорически против исследования туннелей и затонувших кораблей. По своему опыту она знала, что на глубине главное – правильно дышать и не поддаваться панике. А если вы попадаете в замкнутое пространство, это не так-то просто сделать.
– Да нет, лучше снова к пропасти сплаваю.
– Ну что ж, кто куда, а я в туннели. Между прочим, Дуэйна что-то не видно. Так что, если хочешь понырять, тебе придется отправиться со мной.
Оливия просто не выносила, когда ею так распоряжаются.
– Отлично, – сказала она непринужденным тоном. – В таком случае я просто поплаваю.