Дальше за пирсом тянулась длинная полоска берега, не защищенного от ветра и набегающих на него пенистых волн. В паре сотен ярдов от берега на якоре качалась на волнах маленькая лодка. Дайвер забрался на корму лодки, подошел к самому краю и шагнул в воду. В лодке сидели еще трое, они явно собирались погружаться. Оливия снова нырнула и поплыла в их сторону. Когда она вынырнула на поверхность, последний из четырех пассажиров лодки уже был в воде. Решив, что они теперь появятся нескоро, Оливия поплыла прямиком к пирсу. Каково же было ее удивление, когда, обернувшись, она обнаружила, что все четверо всплыли недалеко от берега. Все они как будто чего-то ждали, напомнив ей морских котиков. Вот один из них начал быстро грести навстречу высокой волне и вдруг вскочил ногами на доску. Так это, оказывается, серферы, а не дайверы! Оливия, словно зачарованная, наблюдала, как они скользят по набирающей силу волне и как потом зигзагами летят среди брызг по ее внутреннему изгибу. Парни выбрались на берег, громко смеясь и переговариваясь, и направились по берегу к пирсу. Внезапно один из них закричал и указал рукой на Оливию.
Она нырнула на глубину около пяти футов и поплыла в сторону странного сооружения. Ее легкие разрывались без воздуха, но она продолжала плыть, пока не обогнула пирс, и только тогда вынырнула, хватая ртом воздух. Дайверов, вернее, серферов нигде не было видно. Снова погрузившись под воду, Оливия поплыла назад к отелю. Она плыла и плыла, пока не достигла более спокойной, теплой, светло-голубой воды, внизу показалось песчаное дно – наконец-то она была в надежной безопасности бухты.
Она с облегчением вынырнула на поверхность и поплыла на спине, пытаясь отдышаться. Чуть впереди показался плот, где могли загорать отдыхающие. Оливия медленно подплыла к нему, подтянулась и плюхнулась на искусственное покрытие, имитирующее траву.
Роскошный плотик, кстати! Искусственная «трава» была ярко-голубого цвета – такая же, как та, что покрывала пространство вокруг бассейна в «Стандарт-отеле» в Лос-Анджелесе. Оливия с удовольствием растянулась на плоту, выравнивая дыхание и глядя в яркое голубое небо, на котором уже был виден бледный диск луны. Она расслабилась, чувствуя, как солнечные лучи ласкают кожу, как мягко покачивается на волнах плотик, и слушая, как тихо плещется о его край вода.
Из полудремы ее выдернули довольно грубо. Чья-то рука крепко закрыла ей рот. Почти инстинктивно она вытащила шляпную булавку, спрятанную в бикини, и глубоко вонзила в руку нападавшего – тот тут же, видимо, в шоке, разжал руку как раз настолько, чтобы она смогла вывернуться.
– Не двигайся. – Она сразу узнала голос.
– Мортон, что это с тобой? Боевиков насмотрелся?
Она обернулась… и первый раз в своей жизни обнаружила, что смотрит прямо в дуло пистолета. Это было… странно, правда. Ей всегда было интересно, на что это похоже, но сейчас, на деле, она чувствовала лишь, что это совсем не похоже на реальность. Она даже подумала: «Точно, как в кино», примерно так же, любуясь красивым видом, вы думаете: «Как на открытке».
– Что было в этой чертовой игле?
Серые ледяные глаза зло смотрели на нее. Мортон наполовину высунулся из воды и, упираясь в плот локтем, продолжал целиться в нее из пистолета.
– Эта штука никогда не выстрелит, – сказала Оливия. – Она побывала в воде.
– Ложись на живот. Вот так. А теперь, – он подался вперед, – что было в твоем чертовом шприце?
Он был напуган. Оливия увидела это в его глазах.
– Мортон, – решительно сказала она. – Это всего лишь шляпная булавка. Просто я много путешествую одна и должна как-то защищаться. Ты меня напугал. А сейчас ты меня пугаешь еще больше. Опусти пистолет!
– Отдай мне булавку!
– Нет. Отдай мне пистолет.
Он грубо ткнул дулом пистолета ей в шею, а другой рукой выхватил булавку.
– Фу, как грубо. Ты же прекрасно понимаешь, что мне ничего не стоит подняться и закричать.
– Ты не успеешь это сделать, и тебя никогда не найдут. Что это за дерьмо? – Он с недоумением уставился на булавку.
– Это шляпная булавка. Старый трюк моей мамы, он не раз помогал ей отпугивать сексуально озабоченных насильников.
Он моргнул, глядя на булавку, затем коротко хохотнул.
– Шляпная булавка. Что ж, просто великолепно.
– Спорим, ты уже очень пожалел о том, что достал пистолет, не правда ли?
Выражение серых глаз подтвердило ей, что она попала в точку. «Ха, еще бы!» – подумала она.
– Заткнись и отвечай, – грубо сказал он. – Что ты тут делаешь?
– Хотела бы я это знать. Меня схватил и притащил сюда Альфонсо.
– Это я знаю. Но что ты делала на Попайяне? На кого ты работаешь?
– Я уже сто раз говорила тебе, я просто журналист-фрилансер.
– Пусть так! А что дальше? Светский журналист-фрилансер, который… что?
– Я не светский журналист!
– Ладно, пусть будет журналист, пишущий о всяких там дурацких духах, мне все равно, но при этом еще владеющий несколькими иностранными языками.
– К твоему сведению, – сказала она, с достоинством выпрямившись, – в нашей стране мы прекрасно осознаем необходимость разговаривать на других языках. Мы осведомлены о том, что существуют разные национальности. Мы предпочитаем беседовать с ними на серьезные темы, а не просто громко вести примитивный разговор.
– И что же это за языки? «Птичий язык»? [40] Тарабарский? Ахинея? А может, язык любви?
Она не смогла сдержать смешка, несмотря на ситуацию.
– Да ладно, Мортон! Кончай размахивать пистолетом. Не думаю, что твой босс очень обрадуется, когда узнает, что ты прижимал дуло к моей шее.
– А вот это вообще не твое дело.
– А речь не обо мне. Что ты делал в том туннеле?
– В каком еще туннеле?
– Вот только не надо! Почему ты убил Дуэйна? Он же был просто безобидным хиппарем – как ты мог!
– А почему ты преследуешь Ферамо? – угрожающе глядя на нее, выпалил Мортон.
– А почему ты преследуешь меня? Ты не слишком-то хорош в слежке, знаешь об этом? Эта твоя фальшивая бородка и усы, которыми ты щеголял в «Стандарт-отеле», были просто ужасны! Я в жизни не видела ничего отвратительнее! И если ты собирался подложить мне пакет с коксом в мой номер в Тегусигальпе, с твоей стороны было не самым разумным пялиться на меня пять минут перед этим, а затем исчезнуть и снова вернуться.
– Ты когда-нибудь заткнешься? Я спросил тебя, почему ты преследуешь Ферамо?
– Ты что, ревнуешь?
Он издал короткий скептический смешок.