– Я понимаю, – улыбнулась она и сразу же вздохнула. – Нейл… Простите, но я и в самом деле немного чувствую перемену погоды, поймите. И я не выдумываю предлог. Нисколько. Вы совершенно правы в отношении моих мыслей и настроений. Но я справлюсь с этим сама.
– Скажите только, почему Майкл в «Иксе»? – задал вопрос Нейл.
– Ну как же вы можете меня спрашивать? – удивилась она. – Разве я имею право обсуждать одного больного с другим?
– Если только этот больной – не Бенедикт или Льюс. – Он пожал плечами. – Ну что ж, во всяком случае, стоило попробовать. Я ведь спросил не из праздного любопытства. Он опасный человек. Слишком цельный!
В следующее мгновение он уже пожалел о своих словах – она снова уйдет в себя, теперь, когда вдруг оказалась так близко.
Но все-таки она не отшатнулась и не бросилась снова защищать Майкла, хотя и поднялась на ноги.
– Пора мне появиться в палате. Я не выгоняю вас, Нейл. К тому же я вам так благодарна. – Она остановилась у двери, чтобы дождаться его. – Согласна с вами. Майкл – опасный человек. Но и вы тоже, и Льюс, и, представьте, Бен. По-разному, конечно, тем не менее все вы опасны.
Она ушла из отделения немного раньше обычного, отклонив предложение Нейла проводить ее, и медленно побрела к себе в корпус. Как это все ужасно, и ей даже не к кому обратиться за помощью. Попытайся она поговорить с полковником Чинстрэпом, так он не замедлит отправить ее саму на обследование по поводу умственного расстройства, а уж если узнает старшая… Да, посоветоваться не с кем, даже из сестер никому не скажешь, потому что все ее близкие подруги уже разъехались в связи с отсутствием работы.
Не день, а сплошная катастрофа. Сокрушительные удары следовали один за другим, они мучили и терзали ее, сминали силу воли, пригибали к земле. Перед глазами ее мелькали, сменяя друг друга, образы Майкла и Льюса, Нейла и ее самой, они скручивались и расплывались, как нелепые отражения в кривых зеркалах, превращая знакомых людей в чудовищных уродцев.
Скорее всего, сцена, которую она видела на кухне – или думала, что видела, – имела свое логическое объяснение. Инстинкт подсказывал ей одно, но поведение Майкла и некоторые из его замечаний – совсем другое. Почему он не оттолкнул тогда Льюса, в конце концов не ударил его? Почему стоял как чурбан так долго, что казалось, прошли не минуты, а часы, позволяя чужой ужасной воле овладеть им? Потому ли, что в последний раз, когда он оттолкнул кого-то, за этим последовала смертельная схватка, которая привела его в результате в отделение «Икс»? Может быть, хотя она не была уверена, что именно так все произошло. В его документах не было ничего, что указывало бы на это, а сам он не хотел говорить. Ну почему он позволил Льюсу так трогать его? Он же мог попросту уйти! А когда он увидел ее, в глазах его мелькнули стыд и отвращение и он окончательно закрылся. Ничто уже не имело значения.
И этот шепот Льюса. «Я – все. Все, что ни пожелаешь… Молодое, старое, мужское, женское – все это моя добыча… Я лучше всех… Я как Господь Бог…» Невзирая на свой богатый личный и медицинский опыт, ей никогда не приходило в голову, что существуют такие люди, как Льюс, которые могут приспосабливаться к любому уровню сексуальных отношений, используя их просто как средство для достижения своих целей. Но как же Льюс до этого дошел? Страшно представить, сколько боли и страданий нужно пройти, чтобы стать таким Льюсом. Ему так много дано, у него есть все: красота и ум, здоровье и молодость. И при этом у него нет ничего, вообще ничего. Это не человек, а пустая оболочка.
И Нейл в роли ведущего… Нейл, вытягивающий из нее признания, которые она сама еще толком не успела до конца осознать. За все время близкого знакомства с ним она никогда не думала, что он может оказаться изначально сильным человеком, а вот он же как раз такой… Сильный и безжалостный. Помоги бог тому, кого он невзлюбит или кто обратит эту любовь в свою противоположность. Глаза у него голубые, смотрят так мягко и похожи на два куска лазури.
А ее реакция на Майкла, жуткая в своей непроизвольности? Это было потрясение. Внезапная слабость и затем рывок, еще до того как она даже смогла понять, что происходит. Она никогда раньше не ощущала ничего подобного, даже во время тех неистовых содроганий, которые принимала за настоящую любовь. Если бы Майкл тогда поцеловал ее, она вцепилась бы в него мертвой хваткой, потащила прямо на пол и тут же отдалась ему в беспамятстве, как сучка в период течки…
Закрыв за собой дверь, она прежде всего устремилась к бюро, но, подумав, заставила себя отказаться от нембутала. Тогда, днем, это было абсолютно необходимо; она знала, что если ей придется провести эти часы без сна, уже ничто на свете не заставит ее вернуться в отделение. Да, это можно вполне назвать шоковой терапией. Но сейчас шок уже прошел, несмотря на то что с того момента уже много чего нового произошло. Тем не менее она заставила себя выполнять свой долг и вернулась в отделение «Икс», в этот кошмар, в который превратилась вся жизнь там – и ее жизнь тоже.
Конечно, Нейл прав. Перемена произошла в ней, и произошла она из-за Майкла, а последствия ее ужасны. Какая же это была глупость с ее стороны – подумать, что все ее дурные предчувствия связаны с отделением и его обитателями per se [3] , на самом деле все – в ней самой, от начала и до конца. И стало быть, это нужно остановить. Необходимо остановить! Она должна, должна, должна… «Господи, я схожу с ума! Я так же безумна, как все те, кто побывал в отделении „Икс“. И куда же мне теперь идти? Куда, Господи?»
В углу ее комнаты, на деревянном полу темнело пятно – когда-то давно она пролила свой единственный баллончик с жидкостью для зажигалки. Она тогда еще очень расстроилась. Теперь пятно торчало там, каждый раз напоминая ей о собственной безалаберности.
Сестра Лэнгтри сходила за ведром и щеткой, опустилась на колени и начала тереть и скрести пятно до тех пор, пока дерево не стало белым. Теперь весь остальной пол выглядел грязным по сравнению с отмытым местом, и тогда она продолжила работу, отчищая доску за доской, пока наконец дерево не заблестело, чистое и влажное. Сестра Лэнгтри почувствовала, что ей лучше. Лучше, чем после нембутала, – она так устала, что заснет без снотворного.
– Говорю вам, с ней что-то случилось! – настойчиво повторил Наггет, и его затрясло. – Господи Иисусе, меня опять крючит!
Он закашлялся так, что казалось, у него разрываются легкие, и сплюнул через плечо Мэтта, попав в пальмовый ствол с необыкновенной меткостью.
Все шестеро, голые, уселись в кружок на корточках; издали они были похожи на маленькие камни, торчащие из песка, темные и неподвижные, расположенные кольцом, как будто какой-то таинственный прорицатель приказал расставить их для совершения магического ритуала. День был великолепный, теплый, но не жаркий, в воздухе не было ни намека на влажность. Но несмотря на все соблазны погоды, они повернулись спиной к морю, песку и пальмам, сосредоточив свое внимание внутри кружка на самих себе.