– Пол!
– Она больна, грипп, кажется.
– Само по себе это даже хорошая новость. Для нее, конечно, нет, зато служит объяснением ее отсутствия и молчания. Подумайте, сколь времени можно пролежать с гриппом? Неделю, не больше. Когда она захворала?
– Откуда мне знать?
– Могли бы поинтересоваться. Вы же так за нее волнуетесь!
– Я услышал об этом от директора книжного магазина. Сегодня она должна была присутствовать.
– Что еще вы от него услышали?
– Совершенно ничего.
– Тогда будем оптимистами. Остается надеяться, что через несколько дней она встанет на ноги… Наверное, ноги у нее большие, нет, огромные…
– Что вы там бормочете?
– Я никогда ничего не бормочу, бормотание – это не для меня.
Миа отвернулась к окну и стала разглядывать пейзаж.
– Забудьте про вашу Кионг по крайней мере до вечера… Вообще забудьте, и все! Вам предстоит участие в важной передаче, необходимо сосредоточиться.
– Я не могу туда идти, мне все осточертело, хочу вернуться в отель, заказать еду в номер и завалиться спать.
– А я-то!.. Не будьте ребенком, речь идет о вашей карьере, держитесь как профессионал, возьмите себя в руки!
– Вы собирались изображать ассистентку, а не тирана.
– Изображать?.. – притворно оскорбилась Миа.
– Простите, это все мой испуг, я несу невесть что, лучше мне помалкивать.
– Знаете, что однажды сказала Сара Бернар молодой актрисе, хваставшейся, что ей неведом страх сцены? «Не переживайте, милая, это приходит с талантом».
– Я должен счесть это комплиментом?
– Чем хотите, тем и считайте. Сейчас мы приедем в отель, примете ванну, она пойдет вам на пользу. Потом вы принарядитесь и будете думать только о ваших персонажах, о друзьях, о том, что поднимает настроение. Игнорировать страх нельзя, но его можно преодолеть. Как только вы выйдете на сцену, он исчезнет.
– Откуда вы все это знаете? – спросил Пол жалобно, как обреченный больной.
– Знаю, и все. Вам остается только мне доверять.
* * *
Пол долго нежился в пенной воде, потом надел костюм и белую рубашку – выбор Миа. Она объяснила ему, что камеры терпеть не могут голубой цвет, и для большей убедительности добавила, что мужчины в голубом утрачивают на телеэкране всю свою представительность. Это всем известно! Она заказала на шесть вечера легкие закуски, и Пол через силу поел. Потом она заставила его выучить короткое обращение с благодарностью корейским читателям за оказанный ему великолепный прием, с похвалами несравненному городу Сеулу – пускай он еще не мог им насладиться, все равно он счастлив сюда попасть. Пол повторил урок, уставившись на часы под телеэкраном, отсчитывавшие минуты. Чем меньше оставалось минут, тем сильнее становилось его волнение. В конце концов у него разболелся живот.
* * *
Следуя плану, они ровно в 18.30 сели в лимузин.
На полпути Пол внезапно постучал в разделительный стеклянный щит и попросил водителя остановиться. Выскочив из машины, он согнулся пополам. Его вырвало всем недавно съеденным. Миа держала его за плечи. Когда рвотные спазмы прекратились, она дала ему платок и жевательную резинку.
– Сногсбивательно… – простонал Пол, выпрямляясь. – Потные руки в самолете, рвота на улице – образцовый супергерой! Вам повезло, вы поменяли рутину на захватывающее приключение.
– Сейчас важно одно – чтобы вы не испачкали костюм. Вам лучше?
– Никогда так хорошо себя не чувствовал!
– Вы не утратили чувства юмора, это еще важнее. Поехали?
– Конечно, не хватало опоздать на бойню!
– Смотрите мне в глаза. Я сказала, в глаза! Ваша мать смотрит корейское телевидение?
– Она умерла.
– Соболезную. А сестра?
– Я единственный сын.
– У вас в Корее есть друзья?
– Насколько я знаю, нет.
– Отлично. Ваша Кионг прикована к постели, у нее грипп, а при гриппе даже света ночника бывает достаточно, чтобы случился приступ головной боли. Нет ни малейшей опасности, что сегодня вечером она включит телевизор. Ни она, ни еще кто-то из тех, кого вы любите или знаете. Так что можете спокойно сидеть перед камерой. Какая разница, каким вы будете – блестящим или скучным. Кроме того, вас будут переводить.
– Зачем тогда вообще туда ехать?
– Ради шоу, ради ваших читателей, чтобы вы когда-нибудь рассказали об этом в своих книгах. Советую представить на съемочной площадке, что вы – один из ваших персонажей. Это поможет.
Пол долго смотрел на Миа.
– А вы будете на меня смотреть?
– Не буду.
– Врунья!
– Выплюньте жвачку, мы приехали.
Пока Пола гримировали, Миа была рядом и дважды вмешалась, чтобы гримерша не закрашивала ему морщинки вокруг глаз.
Потом за ним пришел режиссер, и она проводила его до кулис, чтобы перед выходом на площадку дать последний совет:
– Помните, важнее не то, что вы скажете, а то, как вы это скажете. На телевидении музыкальность речи заглушает сами слова, уж поверьте любительнице ток-шоу.
Включились прожекторы рампы, режиссер подтолкнул Пола, и тот вышел на сцену, морщась от ослепительного света.
Ведущий усадил его в кресло напротив себя, ассистент вставил ему в ухо наушник. От этой манипуляции Полу стало щекотно, он хихикал и дергался, так что звукооператору пришлось трижды перенастраивать звук.
– Победа! – прошептала за кулисами Миа, увидев, как у Пола розовеет физиономия.
Пол услышал в наушнике голос переводчика: тот предупредил, что перевод будет синхронным, и попросил говорить короткими фразами, выдерживая паузы. Пол согласно кивнул, ведущий на съемочной площадке принял это за приветствие и счел своим долгом тоже поприветствовать приглашенного.
– Скоро начнем, – предупредил переводчик из аппаратной. – Вы меня не видите, а я вас вижу на контрольном экране.
– Хорошо, – сказал Пол, стараясь унять сердцебиение.
– Мне не отвечайте, мистер Бартон, ваш единственный собеседник – мистер Те Хун, следите за его губами, а слушайте только мой голос. Вашего голоса телезрители не услышат.
– Кто такой мистер Те Хун?
– Ведущий.
– Ладно.
– Вы впервые на телевидении?
Новый кивок, немедленно повторенный Те Хуном.
– Все, мы в эфире!
Пол сосредоточился на физиономии Те Хуна.
– Добрый вечер, мы счастливы приветствовать в нашей программе американского писателя Пола Бартона. К нашему огромному сожалению, мистер Мураками заразился гриппом и не будет сегодня с нами. Пожелаем ему скорейшего выздоровления.