— Нисколько. Просто спросил. Можно и в какую-нибудь столовую сходить борща поесть. Помнится, у нас в универе в столовой очень даже неплохой борщ был.
— И Ольга Геральдовна наверняка отличный борщ варит.
— В крайнем случае будем к Гавриле на борщ ходить! — заглянул в будущее Евгений. Значит, он не сомневался, что у его меланхолического соседа и умненькой продавщицы все получится.
— Да, — кивнула Женя.
— Так что прорвемся.
— Что? — всполошилась Женька. — На что это ты намекаешь?
— А я уже должен намекать? Время подошло?
— Нет. Есть еще двадцать пять минут.
— Женя, так давай его проведем с общей пользой! Прекратим препираться. — И Евгений шагнул к ней.
Женька решила, что на этот раз никакие дурные мысли не полезут ей в голову. Если Романовский ее поцелует, то она обязательно ответит ему тем же. И пусть весь мир подождет борща!
Но мир не ждал. Кто-то позвонил в дверь.
— Ух ты, как у вас тут вкусно пахнет! — Пришел Гавриил и, глядя на них, взмолился: — Ребята, хватить выяснять отношения! У меня живот от этого запаха сводит. Дайте хоть попробовать!
— Нельзя, скоро хозяйка этого варева вернется, тогда все сядем за стол, — объяснил ему Евгений.
— Да, моя подруга должна подойти, — добавила Женечка. — Она вышла на двадцать минут.
— Твоя подруга умеет готовить такие борщи? Придется на ней жениться, — вяло пошутил Гавриил.
— Мечты сбываются, — подмигнул ему Евгений. Мотька потерлась о его ногу, как бы напоминая о себе. — И твои тоже, — погладил он кошку. — Матильда обожает борщ. Особенно с курицей.
— Надеюсь, — вздохнул Гавриил, — хозяйка борща очаровательна и совсем не курица.
— Надейся, — разрешил ему Евгений.
Люба вернулась, как и обещала, через полчаса. В одной руке она держала торт со взбитыми сливками, а в другой…
— О, нет, — простонала Женька, — я больше не могу есть эту пастилу!
— Э-э-э, нет, — пробормотал вслед за ней Гавриил, не сумевший сдержать изумление, вырвавшееся наружу. — Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
— Отчего же нет? — улыбнулась ему Люба. — Я пришла с вами знакомиться. Мы вчера с Женей познакомились, когда она ко мне в магазин зашла.
— Да, — принялась оправдываться Женька, — словом за слово зацепились — и вот!
— Здравствуй, Гаврик, Новый год! — продекламировал Евгений. — Мечты сбываются!
— Мечты, — пробормотал сосед, не сводящий глаз с предмета своих ночных и дневных грез.
— Ну, не знаю, как твоя, — поторопил его Евгений, — а моя почти сбылась! Я сажусь есть борщ.
— Какие низменные у тебя желания, — возмутилась тихим шепотом Женька. — Лишь бы наесться!
— Тише, — шикнул на них Гавриил. — Тише, ребята! Пожалуйста. Историческая минута! На ваших глазах сегодня, прямо сейчас, рождается история семьи Семеновых. Когда наши внуки будут спрашивать: «Дедуля, а как вы с бабушкой познакомились?», я буду отвечать: «В гостях у Романовских. Бабушка была подругой жены деда Жени и варила у них борщ». А внуки меня спросят: «Деда, а тогда она варила такой же вкусный, как и сейчас?» И я отвечу: «Ваша бабушка всегда умела отлично готовить».
— Ух ты! — заслушался Евгений. — Поэт! Лирик! Белый стих! Браво, и давайте мне ложку!
— Вы пишете стихи? — улыбнулась Люба.
— Немного, — признался Гавриил, наклоняясь к ней и целуя руку.
Женька вздохнула и многозначительно посмотрела на Евгения. Тот уже орудовал половником, позволяя сценарию романа развиваться своим чередом. Заметив недовольное выражение ее лица, он пожал плечами:
— Я тоже могу писать стихи! «Я Вас любил, любовь еще, быть может, в моей душе угасла не совсем…» Как-то так. Как? Неплохо, правда ведь? Девочки, а чеснок у вас есть?
Когда Люба с Гавриилом познакомились ближе, они сели рядом. Обслуживать всех стал Евгений. Но не по праву хозяина дома, а потому что Женька заленилась. Она сначала захотела отказаться есть борщ, показав тем самым, что лично у нее мечты не такие плотские, а возвышенные чуть ли не до небес. Но потом она решила с небес спуститься и позволила себе налить полную тарелку.
Поели с удовольствием. Евгений даже Мотьку накормил борщом. Та хлебала его из своей миски с огромным аппетитом.
Затем пили чай с тортом. До пастилы, разумеется, дело не дошло, ее забросили на дальнюю полку. Наевшийся и довольный всеми сложившимися обстоятельствами Гавриил побежал к себе в квартиру и вернулся оттуда с гитарой и потрепанной тетрадкой. И на кухне у Ольги Геральдовны начался концерт поэта-песенника Семенова, организованный им по случаю… По очень для него приятному случаю.
— Он и на гитаре играет! — удивилась Женька.
— Я тоже смогу, — пообещал Евгений, — расправляясь со вторым куском торта. — Пара пустяков. Скачать в Интернете пару уроков, научиться паре аккордов, и процесс пошел.
— Загорелась звездочка в ночи, ты со мною рядом не молчи, — затянул под гитарный бой Гавриил, не обращающий внимания на них. Видимо, уже привык.
— Иногда… нет, часто мне кажется, — подумала вслух Женька, — что я тебя не прокормлю. А салат «Оливье» на Новый год, о котором ты напомнил, тебе бабуля стругает тазиками?
— …Звездопадом рухнул на страну, в нем с тобой вдвоем я утону…
— Не завидуй моему здоровому аппетиту. Лучше подлей борща Матильде! Смотри, у нее морда голодная.
— …Мы возьмемся за руки с тобой и пойдем вдвоем ко мне домой…
— Она уже съела всю курицу!
— Не считайся и не мешай Гавриле петь. Как он старается! Молодец, дружище!
Гавриил кивнул Евгению, принимая благодарность слушателя, и продолжил петь, обращаясь исключительно к Любе.
— Посмотри, какие у нее раздутые бока! — не унималась Женька.
— А мне нравится Любина фигура, — заявил Евгений. — Не придирайся к мелочам.
— Я про Мотьку! Мы ее перекормили! Ее сейчас вырвет.
— Не нравится мне это «мы». Это ты только что ей снова подлила!
— Но ты же сам сказал: «Подлей, у нее морда голодная!»
Гавриил ударил по струнам и остановился.
— Поцеловались лучше бы, что ли, — укоризненно сказал он. — Любочка, пойдемте ко мне, я вам там допою. В такой нервозной обстановке работать невозможно.
Люба согласилась, и они ушли, забрав гитару с тетрадкой.
— Ну вот, — разочарованно сказала Женька, — сорвал такой чудесный обед! А я собиралась их еще познакомить.
— Я сорвал?! Я?! Да они и без тебя уже давно познакомились.
— Без меня бы не получилось…