На пареньке была бейсболка, очередной «писк моды» из баров Нантакета. Ванс молниеносно вскинул руку и сбил убор с головы паренька. Тот вздрогнул и попятился.
– Ты Брюс или Кевин? – спросил Ванс.
– Брюс.
– Вот что я тебе скажу, Брюс. Испокон веку пляжных мальчиков называют пляжными мальчиками. Со времен открытия «Клуба» в 1924-м. И знаешь, из-за тебя это название никто менять не собирается. Я доступно выражаюсь?
Брюс наклонился за бейсболкой, а круглолицый Кевин, усыпанный прыщами, в ужасе смотрел на Ванса. Неплохое начало отношений.
Минуя коттедж Лейси Гарднер, Ванс провел мальчиков в помещение, где хранились зонты.
– Вот это – пляжные зонтики, – начал коридорный. – За каждый заплачено сто шестнадцать долларов. Если кто-то из вас по своей криворукости поломает зонт, с него спишут полную стоимость, а заодно и цену доставки из Франции, где их, собственно, и производят.
Это, конечно, была чистейшей воды выдумка, но, как успел убедиться Ванс, действовала она безотказно. Зонтов ломали меньше.
– Зонты бывают лазурные, салатовые и канареечной окраски. Некоторые из отдыхающих предпочитают конкретный цвет. Ваша задача: запомнить, кто что любит. Я не намерен выслушивать жалобы на то, что кому-то, видите ли, поставили синий вместо канареечного. Ферштейн?
Ковыряя на подбородке прыщ, Кевин проканючил:
– А как мы узнаем, кому – какой?
– Сейчас я вам все покажу, – ответил Ванс. – Пошли.
И, взвалив на плечо семь зонтиков разом, он отправился на пляж.
Светило зависло в зените, наливалась жара. За время, проведенное в Таиланде, Ванс успел пристраститься к солнцу. Вот и теперь он стоял, подставив лицо знойному небу. Наступили жаркие, долгие дни лета, а с ними – и масса проблем. Забитый до отказа «Клуб», пара зеленых юнцов в помощниках и перспектива устанавливать зонтики самому. Все сто штук.
– Так, сейчас будем ставить зонтики. Вот как это делается. Смотрите и запоминайте.
Ванс поднял с земли первый, здоровенный штырь.
– Это у нас основание. Его втыкаем в песок. Видите острие? Его надо втыкать как можно глубже. Видал я, как зонтики вырывает и уносит ветром, потому что какой-то растяпа работал спустя рукава. Вот влетит такая штукенция в лицо!.. – Понизив голос, он доверительно произнес: – А то и по яйцам.
Брюс скривился, Кевин позеленел. Покрепче взявшись за штырь, Ванс замахнулся и со всей силищи вонзил его в песок.
– Представьте себе кого-нибудь, – напутствовал Ванс. – Свою бывшую. Или меня. – Сам Ванс много раз представлял, что под ногами – Мак. – Покачайте его, взад-вперед, пусть войдет поглубже. Когда почувствуете, что и ураганом не вырвет, значит, готово. Притопчем вокруг, вот так. Теперь можно крепить зонт.
Прицепив к штырю основание зонта, он гордо раскрыл купол, и на пляже расцвел огромный цветок буйного василькового цвета.
– Ну вот, – проговорил Ванс, довольно потирая руки. – Первый готов.
– Неплохо для коридорного, – раздался чей-то голос.
По песчаному пляжу в их сторону шел Мак. «Неплохо для коридорного», говоришь? К чему это вообще? Он столько сил потратил, чтобы расположить к себе малышню, и тут на тебе. Пришел, сказал пару слов – и весь труд насмарку.
Мак поздоровался с ребятами за руку и обнял за плечи Ванса. Тот напрягся. На миг померещилось, что рука Мака – не рука вовсе, а кобра. Он вдоволь насмотрелся кобр на змеиной ферме в Бангкоке.
– В былые времена Ванс и сам был пляжным мальчиком, – сказал Мак. – Так что, глядишь, и вы когда-нибудь дорастете до портье.
Брюс ухмыльнулся. Ванс с радостью смахнул бы с головы его бейсболку и заставил ее сожрать, прямо здесь. Мелькнула даже мысль уволиться к чертовой матери и отмутузить Мака, чтобы живого места не осталось, на глазах этих клоунов. Останавливало лишь одно: хорошая зарплата.
Ванс молча взял следующий стержень и запустил им в Брюса.
– Держи. Теперь сам.
Брюс занес стержень над головой – как раз так, как делал Ванс – и с громким «У-ух!» воткнул в песок. Угодил в гальку, и стержень подскочил, как футбольный мяч. Кевин гнусаво расхохотался.
– Неподражаемо, – буркнул Ванс.
Мак похлопал Ванса по спине и напутствовал:
– Продолжай в том же духе, профессор. Кстати, обещают ветер силой в двенадцать узлов.
Ванс немедленно представил приятную картину: все зонтики летают и скачут по пляжу, раня и увеча отдыхающих. Хотя при чем тут они, если виноват во всем лишь Мак, он один. Ванс швырнул в рот две таблетки «Ролэйдс», раскрошил их зубами. Поднял с песка следующий штырь и кинул его Брюсу:
– Давай заново.
К половине десятого все зонтики стояли на пляже. У Ванса отваливались руки. Брюс оказался поганейшим на свете установщиком зонтов. Кевин подавал надежды, но забивал мелковато. Ванс показал парням, где хранятся кресла под названием «Сонная лощина», и подробно объяснил, как их разобрать и собрать, не оттяпав себе пальцы, затем удалился с пляжа, дав новичкам задание отрабатывать новые навыки.
Вернувшись в кабинет, он застал там Мака, тот, как обычно, любезничал с гостями. Зашел в чулан, где хранились всевозможные инструменты, протолкнулся мимо стоящих в ряд пылесосов. Там, в потайном углу, находился ящик, который Ванс лично запирал на ключ. Внутри лежали шурупы, гвозди, молоток, набор гаечных ключей и ветхая газета с рассказом «Под откос», принадлежащим его перу. Там же был припрятан и пистолет мистера Биба. Тридцать восьмой калибр. Ванс взял его в руки и прицелился. Маку сильно повезло, что в тот момент, когда он вздумал острить, эта игрушка лежала в ящике. И еще, на его счастье, Ванс не спешил отправиться в тюрьму, иначе Мак точно стал бы первой мишенью. Без вопросов.
– Неплохо для коридорного? – тихо проговорил Ванс. – Паф!
В первые сутки летнего солнцестояния на остров приехали две женщины, сыгравшие в жизни Мака немалую роль: Андреа Крейн и Сесили Эллиотт.
В воскресный вечер Мак смотрел телевизор, Марибель мирно посапывала у него на коленях, когда раздался звонок.
– Я дома. Мама с папой попросили тебе звякнуть. Надеюсь, не разбудила?
– Сесили, ты? – поразился Мак. Марибель прищурилась, стряхивая сон. – Как дела, кроха?
– Слушай, устала как собака. Ночью кутила, в семь утра выползла, весь день пыталась навести порядок, чтобы папаня мог получить залог за комнату.
– Ну как ты, рада, что вернулась? Мы по тебе скучали, малявка.
– Я не малявка. Мне уже восемнадцать.
– Да знаю, знаю. Как выпускной прошел?
– Скучно и душно. Похмелье.
– А как твой приятель?
– Все, завтра просвещу, – ответила Сесили. – Мне бы Марибель. Можно?