– Все на руках, – ответил тот.
Лав кинулась к столику.
– Видео все розданы, – сказала она.
Человек в пижаме поднял руку. Лав была словно учительница второклашек.
– Да? – спросила она.
– У вас кофе закончился, – констатировал он.
– Это шутка? – поразилась Лав.
Несколько человек в очереди уныло качали головами. В обычные дни кофе хватало на всех до полудня, но тогда уже наступало относительное затишье и Лав преспокойно шла и занималась кофеваркой. Пришлось вновь заглянуть в конторку.
– Ванс, – обратилась она к нему елейным голоском. – У нас нет кофе. Не мог бы ты приготовить?
– Это твоя обязанность, – буркнул он.
– Да, ты прав, – ответила она, – но у меня здесь целая очередь.
Ванс холодно улыбнулся в ответ. Это ненависть, без вариантов.
– Не смею посягать на твое личное пространство.
– Блин, ну я прошу!
На столе перед Вансом лежала развернутая газета с кроссвордом. От отчаяния Лав едва не разревелась. Она вернулась к стойке.
– С кофе придется обождать.
Человек в пижаме направил на нее костлявый палец. Настоящий скелет, демонстрационный образец для студентов-медиков, только обтянутый кожей.
– Мы немало платим за номера, – заявил он и оглянулся, словно призывая собратьев по очереди устроить бунт. – Я слышал, у вас не осталось видеоплееров. А почему? Почему нельзя предусмотреть плеер в каждом номере?
– Без понятия, – пробормотала Лав. – Я здесь не хозяйка.
Опять звонил телефон. Очевидно, следует взять трубку, но в таком случае на нее и вовсе набросятся с кулаками. Подумать только, стоит пойти дождю, как приличные с виду люди превращаются в толпу воинственных дикарей. Куда же запропастился Мак?
К стойке подошел довольно приятного вида мужчина в костюме от «Армани». Мистер Хуарес из двенадцатого. Лав сразу его приметила, когда он только въезжал.
– У меня в половине одиннадцатого самолет до Нью-Йорка. Вы не могли бы позвонить в аэропорт и узнать, нет ли задержки рейса?
– С радостью, – ответила Лав. Хоть этот не нагрубил. Приятный голос, да и человек приятный. Спокойный и на рожон не лезет. Хотелось пожать ему руку. Отличник среди обормотов.
Лав позвонила в аэропорт. Погода нелетная.
– Мне очень жаль, мистер Хуарес, – сказала она. – Аэропорт закрыт, вылеты пока отложены.
– У меня в час дня очень важная встреча. Я никак не могу ее пропустить, – посетовал он.
– Говорят, – пояснила Лав, – надо просто немного подождать.
– Позванивайте, пожалуйста, туда, – взмолился мистер Хуарес, и на стойку легла пятидесятидолларовая купюра. Лав замялась. За ним стояла целая толпа, и все пожирали ее взглядом.
– Я не могу это принять, – тихо проговорила она, – к сожалению.
Мистер Хуарес сунул деньги в карман и произнес:
– Получите, если сможете организовать мне вылет.
Следующими подошли молодожены из двадцатого. Отдыхающие устроили настоящий гвалт.
– Нам нужен столик в ресторане, – сказала молодая жена. – Где-нибудь в городе. Что вы нам посоветуете?
«Запритесь в номере и скармливайте друг другу виноградные грозди, – подумала Лав. – Вон он, целая чаша». Бросив взгляд на шведский стол, она осеклась. Винограда как не бывало.
– А не хотите прогуляться по городу и зайти куда-нибудь наудачу? – спросила Лав. – Я одолжу вам зонтик.
– Я не против, – согласился муж.
– Надо заказать столик, – настаивала жена. – У нас нет времени на поиски.
Муж с готовностью закивал:
– Да-да.
– В «Шантеклере» недурные обеды, – сказала Лав. – Вы какую кухню предпочитаете?
– А я бы предпочел кофе! – выкрикнул скелет в пижаме.
В глубине фойе возле фортепиано голосили двое сорванцов, явно что-то не поделив. Лав засекла их как раз в тот момент, когда они сцепились по полу.
– Чьи это дети? – закричала она.
Никто не отозвался.
Мелюзга принялась колошматить друг друга.
– Мальчики! – закричала Лав. – Прекратите! – Включился материнский инстинкт – ее трясло, как в лихорадке. – Мальчики!
Никто в очереди не шелохнулся. Лав вышла из-за стойки и метнулась туда, где по полу катались малыши, мертвой хваткой вцепившись друг другу в волосы. Казалось, их было не разнять. Лав кое-как протиснулась между ними. И тут, очевидно, осознав, что пока конфликт между сорванцами не будет разрешен, не стоит помышлять о кофе или обеде, на помощь бросились молодожены. Схватили мальчишек, чтобы те вновь не полезли в драку, попутно обмениваясь улыбками, как бы желая сказать: «Ты только посмотри, какая прелесть». Один из мальчуганов вдруг разревелся, другой обильно орошал ковер кровью из носа. Муж достал из кармана платок и передал его «раненому».
– Вы братья? – спросила Лав.
Плакса помотал головой. Это был пухленький мальчик, довольно миленький, но теперь на его физиономии алели две вертикальные царапины.
– Нет, мы не братья. Мы друзья.
– Ты мне больше не друг, – возмутился Расквашенный Нос. На платочке расцвели алые пятна.
Лав повела мальчишек в конторку, стараясь не встречаться взглядом с гостями из очереди. Ванс, сидя за столом Мака, старательно высчитывал клеточки кроссворда.
– Не разберешься с этими ковбоями, пока я не найду их родителей? – попросила она.
– Ковбоями?! – поразился Расквашенный Нос. – Никакие мы не ковбои!
– Вы – чудики, – сказал Ванс, очевидно, желая их обидеть, потому что этот «когда-нибудь в будущем отец» называл так всю мелкоту. Сорванцы же пришли в сущий восторг.
– Мы – чудики, – оценил Плакса. Перестал шмыгать носом и подтолкнул локтем Расквашенного.
– Ага, чудики! – довольно подтвердил тот и, бросив на Лав уничижительный взгляд, веско добавил: – И никакие не ковбои.
– Как угодно, – устало буркнула та.
Ванс неохотно поднялся. Лав направилась в зал, напоследок услышав, как Ванс, удаляясь с мальчишками по коридору, травит им какую-то байку.
У стойки вновь возник скелет в пижаме. Он неодобрительно покачивал головой.
– Как вас зовут, сэр? – спросила Лав.
Тот выпрямился и, водрузив руки на грудь, произнес:
– Майкл Клатч.
Мистер Клатч! Человек, который снял для себя сразу три номера, четвертый, пятый и шестой. Сам он проживает в пятом, а четвертый и шестой – это буферные зоны, чтобы не слышать, как соседи задвигают ящики комода и спускают воду в туалете.