Я пожал плечами:
– Что тут говорить. Правду Миклухо сказал. Действительно, я нашел труп Виктора Протасова немногим ранее, но, боясь, что на меня свалят его убийство, промолчал. И так все трупы в неврологическом отделении обнаружены мною.
– Так вы признаете тот факт, – усмехнулся Кристальный, – что убийства совершаете вы?
– Вы с ума сошли! – воскликнул я, отшатнувшись от следователя. – Я такого не говорил, Михаил Александрович, и говорить не собираюсь. Здесь действует хладнокровный расчетливый преступник, который убивает людей, попавших в неврологическое отделение в ночь со второго на третье октября.
Следователь от удивления несколько раз моргнул.
– Что за чушь вы несете, Гладышев?
– Это не чушь! – покачал я головой. – Преступник действительно по какому-то одному ему ведомому принципу убирает людей, поступивших в неврологическое отделение в ночь со второго на третье октября. Проверьте это.
Я не стал говорить следователю о том, что и на меня преступник пытался совершить покушение, поскольку тогда пришлось бы рассказывать о моем проникновении в ординаторскую, поездке домой и прочих действиях, которые выглядели бы подозрительно и еще больше усугубили бы мое положение как кандидата на роль убийцы номер один.
– А мне кажется, что вы просто пытаетесь переложить ответственность со своих плеч на чужие, – изрек Кристальный, глядя на меня в упор.
– Вам так кажется, Михаил Александрович, – твердо проговорил я. – Я обычный тренер по борьбе, и у меня абсолютно нет никакого мотива кого-либо убивать.
Следователь несколько секунд раздумывал, перед тем как заговорить.
– Пока у меня нет оснований задерживать вас, господин Гладышев, по подозрению в убийстве, – наконец заключил он, – хотя все говорит за то, что именно вы, мягко говоря, причастны к этим преступлениям, ибо все указывает на то, что это убийства, замаскированные под несчастные случаи. Да и врачи не разрешат мне забрать вас из больницы до окончания лечения. Того требуют наши гуманистические законы, но как только вас выпишут, я непременно с вами разберусь, уже в стенах отделения полиции и в рамках предоставленного мне государством права.
– Дело ваше, – проговорил я, вздохнув с облегчением: меня вроде пока не собирались арестовывать. – Я могу быть свободен?
– Пока идите.
– Благодарю. – Я отодвинул стул, поднялся и двинулся к выходу. Перед тем как шагнуть за дверь обернулся. – И все-таки, Михаил Александрович, я бы советовал вам приглядеть за теми людьми, что поступили в неврологическое отделение 1020-й городской клинической больницы ночью со второго на третье октября. Не ровен час и они могут быть убиты.
Следователь взглянул на меня недовольно и недоброжелательно.
– Спасибо за предупреждение, Игорь Степанович, – выговорил он с достоинством. – Я буду приглядывать… и особенно за вами. Вы ведь тоже поступили в это отделение в ночь со второго на третье октября.
Это был намек на то, что он будет приглядывать за мной как за убийцей. Я его понял, но, ничего не сказав, молча кивнул и вышел за дверь.
Ну что же, я предупредил следователя о возможных убийствах, а вот внемлет он моему совету или нет, дело его. Я же не могу охранять Исмаила Рахимова, Александра Посылаева, Дмитрия Миклухо и Сергея Васнецова от возможных посягательств на их жизнь со стороны убийцы (который, кстати, вполне может оказаться среди них), это дело полиции. Все, что я могу, это помочь ей в розысках убийцы, к чему непосредственно и приступлю.
Я вернулся в свою палату. Миклуха был ко мне предупредительным, он поинтересовался:
– Ну… ну… что там тель-ова-след вор-го-ил? – говорил он заискивающе, и глаза его при этом бегали.
– Ничего следователь не говорил, – ответил я как ни в чем не бывало. Что же, мне с ним в драку лезть за то, что он, отводя от себя подозрения, наводил их на мою персону?
Миклухо задал мне еще пару вопросов, но, поскольку я отмалчивался, он от меня отстал. Мне же самому не давал покоя один вопрос. В прошлое свое посещение следователь Кристальный интересовался, не произошло ли нечто из ряда вон выходящее в ресторане «Рубин». Вроде ничего особенного не произошло, во всяком случае, в то время, пока я находился в кабаке. Но вот вдруг после того, как я ушел, что-то случилось. Вот вопросом, как это выяснить, я и был озадачен и очень хотел его прояснить. Дождавшись, когда следователь покинет больницу, я отправился в ординаторскую к Фролову.
Мой лечащий врач сидел на своем месте, что-то писал, низко склонив голову. Кроме него в помещении находились еще два доктора. Говорить в их присутствии я не хотел.
– Андрей Михайлович, можно вас на минутку?
Фролов оторвался от своего занятия и поднял ко мне свое холеное лицо.
– Подождите в коридоре, я сейчас выйду, – пообещал он и снова принялся писать.
Я покинул «предбанник» ординаторской, отошел в конец узкого коридора, чтобы никому не мешать, и принялся ждать. Минут через пять появился Фролов. Высокий, стройный, весь такой интеллигентный.
– Я вас слушаю, Гладышев! – Он взглянул вопросительно.
– Мне нужно уйти после обеда, Андрей Михайлович! – заявил я нахально.
Внимательно-сочувствующее выражение на лице Фролова (ибо он, очевидно, подумал, что я пришел к нему с каким-то касающимся моего здоровья вопросом) сменилось на сердитое.
– Что значит уйти?! – произнес он строго. – Вы находитесь на стационарном лечении и уйти домой сможете только тогда, когда вас выпишут из больницы! У нас же с вами уже был на эту тему разговор.
– Тогда выписывайте! – встал я в позу.
– Без больничного листа! – в свою очередь, с вызовом и категорично проговорил Фролов и сложил на груди руки, приняв неприступный вид.
Ну, что же делать, раз нет иного выхода, пусть наш завуч ДЮСШ Иван Сергеевич Колесников поставит мне прогулы и высчитает за пропущенные дни деньги из зарплаты. Не обеднею, поди.
– Хорошо, пусть будет так.
– Вы понимаете, Гладышев, – неожиданно смягчился Фролов, – у меня и так много проблем в связи с несколькими подряд умершими у меня больными. Не добавляйте мне еще большей головной боли. Ну чего вам неймется? Куда вам так необходимо уйти?
Кажется, есть шанс обойтись без прогулов и в следующем месяце полностью получить зарплату – доктора еще можно уговорить.
– Как раз для того, чтобы снять ваши проблемы в связи с умершими в вашем отделении людьми, я и собираюсь отправиться, – понизив тон, чтобы ненароком кто не услышал, проговорил я.
– Что за глупости?! – приподнял брови Фролов. – Вы-то какое имеете к ним отношение?
– Непосредственное, – признался я, и это было чистой правдой. – За мной охотились, и если я не вычислю убийцу, то в скором времени запросто могу пополнить список умерших в 1020-й городской клинической больнице за несколько последних дней.