— Ого. Понимаю. Это ужасно. — Она насупилась. — Бедная женщина.
— Именно.
— Может, у него был кризис отцовства?
— Нет. Он банально бросил ее ради другой.
— Боже…
— Об этом писали в колонке сплетен.
— Да? Почему?
— Потому что он ушел к Таре Маклауд.
— К актрисе?
— К ней. Она играла в документальной драме о Елене Троянской, которую мы снимали, — так они и познакомились. Их роман не был долгим, но его брак развалился. А из-за того, что она тогда была популярна, ею интересовалась пресса, и появилась пара статей о том, как жилось Эми, брошенной жене Тома.
— Но чего только не печатают в газетах. Как же ты узнала, что это правда?
— Потому что: а) я несколько раз видела их вместе с Тарой, и б) мне сказала его сестра. Вскоре после этих событий она приехала в Лондон — работает неисполнительным директором компании — и мы обедали вместе, все втроем, а когда Том отлучился, она мне все рассказала, словно хотела объяснить.
— Наверное, она чувствовала себя неловко.
— Думаю, да. Она спросила, знаю ли я, что он ушел от Эми, я сказала, что знаю, а потом она пожала плечами и сказала, что это «coup de foudre» [29] . Наверное, он испытывал роковое влечение, которое исказило его восприятие мира.
Фелисити достала бутылку вина.
— Бросить жену после того, как она родила, — куда уж искаженнее. — Я подумала (и такие мысли посещали меня не раз), как это несообразно, что славные люди, вроде Тома, совершают такие отвратительные поступки. Однако — и я знаю это лучше кого бы то ни было (спасибо Нику) — «милейшие» люди совершают такое, что диву даешься. — А он общается с ребенком? — спросила Фелисити.
— Вряд ли. Его жена развелась с ним и вернулась в Канаду, а видится ли он с ребенком, когда ездит домой, я не знаю. Он никогда ничего не говорит, а в офисе нет никаких фотографий, так что, думаю, нет. Однако… эта история повлияла на мое отношение к нему.
— Что ж, я не виню тебя за то, что ты не хочешь сближаться с ним. Пусть все остается как есть, но придерживайся строго деловых отношений.
— Я так и делаю. В любом случае я прилагаю усилия, чтобы думать о Томе или о ком-нибудь другом с работы в каком-то другом ключе, кроме профессионального.
Теперь, когда Фелисити рылась в ящиках в поисках штопора, я подумала: как это странно, что я провожу столько времени с моими коллегами и при этом почти ничего не знаю об их жизни! Мне известно, что у Дилана есть подружка, которая работает продюсером в «Ричард и Джуди»; наш ассистент продюсера Джилл обручена. Я знаю, что приятель Сары — учитель, а Нэрис живет в Паддингтоне в обществе двух канареек. А еще я знаю, что Том бросил жену спустя месяц после появления ребенка.
— А есть еще кто-нибудь, на кого можно было бы положить глаз? — услышала я голос Флисс. Она вручила мне бутылку, и я принялась отковыривать плотную фольгу. — А то я позвала на крещение одного весьма подходящего человека.
Я с ужасом посмотрела на нее:
— Прошу тебя, Флисс, не надо.
— Я несколько лет назад учила его дочь.
— Я не хочу.
— А тут недавно столкнулись с ним в Портобелло, и он мне сказал, что развелся.
— Уж во всяком случае, не на семейном празднике.
— Его зовут Норманн, и он биржевой брокер.
— Так нельзя. О, эта проклятая фольга никак не отрывается!
— Извини, я его уже пригласила.
— Зачем?
— Во-первых, потому что я и так пригласила кучу народу, так что — одним меньше, одним больше… а во-вторых — и это самое важное, — потому что я хочу, чтобы ты кого-нибудь встретила. — Она посмотрела на меня. — Лора, в июне тебе будет тридцать пять. Я хочу, чтобы ты обрела шанс иметь семью. Я хочу, чтобы ты узнала, какое счастье быть беременной. — Я заерзала на стуле. — Я хочу, чтобы ты узнала, что такое, когда внутри тебя растет ребенок — твой ребенок, — добавила она с жаром проповедника, пока я сражалась с фольгой. — Я хочу, чтобы ты испытала непередаваемое счастье впервые взять на руки своего ребенка…
— Да прекрати же ты, Флисс! Черт! — Из моего указательного пальца вдруг появилась кровь. — Ну вот — порезалась! — взревела я. — Хватит читать лекцию — лучше принеси пластырь! — Я утерла горькую слезу.
— Извини, что я так прямолинейна, Лора, — тихо сказала Фелисити. — Но я вижу, что тронула больное место.
— Ничего ты не тронула! Это просто шок! Я ненавижу кровь!
Она обмотала вокруг моего пострадавшего пальца мокрую салфетку, и ткань тут же стала алой. Мне стало плохо.
— Прости, что расстроила тебя, Лора. — Фелисити обняла меня одной рукой, и я почувствовала, что гнев отступает. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — нежно сказала она. — Только вспомни, чего мне стоила беременность; кто знает, вдруг тебя ждет то же самое? — Желудок свело от уныния. — Я не хочу, чтобы эта прекрасная пора жизни прошла мимо тебя, а это значит, что тебе нужно срочно кого-то найти. Разве нет? — не унималась она. — Я всего лишь пытаюсь тебе помочь.
Я посмотрела на нее:
— Ну… может, мне не нужна твоя помощь. — Я взглянула на порез. Он уже почти перестал кровить.
— Почему? — Фелисити оторвала полоску пластыря. — В каком смысле?
— Может, я уже нашла кое-кого. Понимаешь, вчера произошло нечто удивительное… — И теперь, когда Фелисити приклеивала пластырь к моему пальцу, я рассказывала ей о встрече с Люком.
— Люк? — воскликнула она с улыбкой. — Ой, он мне так нравился — в смысле, нам всем, правда? То есть с ним было так здорово. — Она достала из бутылки пробку и налила вина в два больших бокала. — У него в голове постоянно была целая куча ненужной информации обо всем на свете — я даже кое-что помню. Как там? А, да: что у гиппопотама молоко розовое — никогда такое не забуду — и еще что Вирджиния Вульф написала все свои книги стоя. Да… — Она удовлетворенно кивнула. — С Люком было здорово. Как хорошо, что вы снова встретились! Очень жаль, что в прошлый раз все получилось так… печально.
— Ты права. Обнаружить его с другой в постели — а точнее, в ванной, — вот уж печаль так печаль.
— Правда. Но, Лора, он тогда был молод. Вы оба. — Она сделала глоток. — Интрижка была всего на одну ночь, так?
— Это он сказал. А я чувствовала себя так, словно ступила на мину — все кругом было разрушено, — и не могла ничего с собой поделать.
— Но теперь уже можешь. Угол зрения человека со временем меняется.
— Наверное, так и есть. А после того, что сделал Ник, вещей, с которыми бы я не смогла справиться, стало еще меньше. Но это случилось тогда — а не сейчас.