– Это – будущее, Альфред. Твое, если не поймешь, в чем твоя страсть и зачем ты пришел в этот мир. Ты всю жизнь будешь смотреть в никуда.

3

Я усердно готовился к экзамену на права, но все равно завалил. Тогда я предпринял вторую попытку с тем же успехом, но в этот раз у меня было больше правильных ответов, так что я, по крайней мере, улучшил отрицательный результат. Дядя Фаррел сказал, что мои баллы – доказательство неспособности добиться даже такой элементарной вещи, как ученические права.

В школе дела шли не лучше. Выяснилось, что Барри Ланкастер на той тренировке серьезно растянул запястье, а это означало, что он стал таким же запасным игроком, как я. Барри это ничуть не обрадовало. Он всем расписывал, как «доберется до этого Кроппа», и я постоянно оглядывался через плечо в ожидании, когда Барри начнет выполнять свою угрозу. Я стал нервным и вздрагивал от любого громкого звука. Например, был готов намочить штаны, когда хлопала дверца шкафчика в раздевалке.

В начале весны я пришел однажды домой и обнаружил, что дядя Фаррел уже проснулся.

– Что-то случилось?

– А что?

– Почему ты не спишь?

– Да ты король «Двадцати вопросов»[4].

– Я задал только два вопроса, дядя Фаррел, и они вроде как связаны, так что сойдут и за полтора.

– Знаешь, Альфред, люди, которые считают себя остроумными, редко бывают такими на самом деле.

– А я и не считаю себя остроумным. По-моему, я слишком высокий и толстый, слишком медлительный и слишком часто попадаю впросак, но вряд ли остроумный. Почему ты встал, дядя Фаррел?

– У нас будут гости, – сказал дядя и облизнул толстые губы.

– Да? – У нас никогда не было гостей. – А кто?

– Кое-кто очень важный. Альфред, надень что-нибудь чистое и ступай на кухню. Сегодня поедим пораньше.

Я переоделся и, войдя в кухню, обнаружил, что мой замороженный солсбери-стейк уже приготовлен в микроволновке и ждет меня на столе. Дядя Фаррел пил пиво – странно. Он никогда не пил пива за обедом.

– Альфред, как ты посмотришь на переезд из этой дыры в Секвойя-Хиллс, где большие особняки?

– Чего?

– Ну, туда, где живут богачи?

Я подумал.

– Это было бы здорово, дядя Фаррел. Но когда мы успели стать богачами?

– Мы и не стали, но можем разбогатеть. Когда-нибудь. – Дядя жевал свой стейк и загадочно улыбался. – А на следующей неделе ты снова сдаешь экзамен на права. Хочешь, чтобы твоей первой машиной был «феррари-энзо»?

– Ух ты! Это было бы здорово, дядя Фаррел, – сказал я.

На него иногда находило такое. Ни для кого не секрет, что быть бедным паршиво. Но есть бедные и есть нищие, а мы не были нищими. Я хочу сказать, что никогда не ложился спать голодным и свет у нас всегда был включен, то есть на электричестве мы не экономили, но работать ночным охранником на первого богача Ноксвилла – это, по-моему, нелегко. И еще дядя в последнее время мало спал, а от недосыпа можно чуточку оторваться от реальности.

– Но я, пожалуй, предпочту «хаммер».

– Ладно, пусть будет «хаммер». Как скажешь. Марка машины не имеет значения, Альфред. Этот парень, который придет к нам сегодня, он очень богатый человек и хочет нам кое-что предложить… В общем, я надеюсь, что, если все получится, мы больше никогда не будем волноваться о деньгах.

– По правде, дядя Фаррел, я и не знал, что мы волнуемся о деньгах.

– Его зовут Артур Майерс, и он владеет «Тинтагель интернэшнл»[5]. Ты когда-нибудь слышал о «Тинтагель интернэшнл»?

– Нет, не слышал.

– Это один из крупнейших международных конгломератов – может быть, даже больше «Сэмсон индастриз».

– Понятно.

– Короче, дела обстоят так, Альфред. Однажды на дежурстве, которое ничем не отличалось от других, то есть я сидел в одиночестве и ничего не делал, вдруг зазвонил телефон. Угадай, кто был на проводе?

– Мистер Майерс?

– Точно.

– А что такое конгломерат?

– Это бизнес, который владеет другими бизнесами. Или что-то вроде того. Суть не в этом. Альфред, перестань меня перебивать и постарайся немного сосредоточиться, лады?

– Я постараюсь, дядя Фаррел.

– Итак, мистер Артур Майерс сказал, что у него есть для меня деловое предложение.

– У владельца крупнейшего конгломерата возникло деловое предложение к тебе? – переспросил я.

– Бред!

– Да уж точно.

– Я тоже так подумал! – Дядя Фаррел пристукнул вилкой по тарелке и затараторил: – Кто я такой? Всего лишь маленький, неприметный ночной охранник. Но я встретился с ним, и оказалось, что он настоящий и ему нужна моя помощь. Наша помощь, Альфред.

– Наша помощь?

Чем больше дядя говорил об этом странном деле, тем сильнее я недоумевал.

– Понимаешь, у Майерса и Бернарда Сэмсона есть что-то общее. Может, дружили когда-нибудь, или земляки, или не знаю что. В общем, Майерс убедил Сэмсона вложиться в одно крупное дело. Я не знаю деталей, но, видимо, сумма была немалая, а дело не заладилось. То есть все пошло из рук вон плохо. Сэмсон потерял кучу денег и обвинил в этом Майерса.

– Почему он обвинил Майерса?

– Не знаю. Альфред, ты слушай и не перебивай. У нас мало времени.

– Почему у нас мало времени?

– Я к этому и веду.

– К чему?

– К тому, почему у нас мало времени!

Дядя тяжело вздохнул.

– Мистер Сэмсон обвинил мистера Майерса в том, что дело накрылось. Он, то есть Сэмсон, очень плохо это воспринял и совершил ужасный поступок.

– Что он сделал?

– Он кое-что украл.

– У мистера Майерса?

– Нет, из Лувра в Париже. Естественно, у Майерса! Сэмсон украл это и запер в своем офисе.

До меня постепенно начало доходить.

– Из его офиса в Сэмсон-Тауэрс?

– Вот именно. Наконец-то ты уловил суть. Из офиса в Сэмсон-Тауэрс, где ночным охранником работает твой покорный слуга.

– И Майерс хочет, чтобы ты вернул ему эту вещь?

– Правильно. Так и есть, и…

– Что это?

– Ты о чем?

– О вещи, которую украл Сэмсон.

– А, о ней. Я не знаю.

– Ты не знаешь?

Дядя Фаррел медленно покачал головой:

– Понятия не имею.

– Дядя Фаррел, как ты собираешься забрать эту вещь из офиса Сэмсона, если не знаешь, что это такое?