– Мои отношения с Джулией будут такими, как ты решишь.
Я сразу же сняла с себя эту ответственность.
Теренс настаивал:
– Тебе решать.
– Никогда. Я не предам подругу.
– Я любил Джулию этим летом. Но все же с тех пор, как мы познакомились, я думаю: может, это было мимолетным летним увлечением?
– Уверен?
– Тебе решать.
– Нет, тебе!
– Тебе!
– В конце концов, Теренс, ты хочешь, чтобы я решала то, что ты уже решил.
– Вот как?
– Да.
– Ну, что ты скажешь?
– Я люблю тебя.
– Я тоже.
Я наблюдаю за ней в столовой, за полдником. В кафе. Она пристально смотрит на еду, теребит ее вилкой, что-то с ней делает ножом, может показаться, что она ест, но потом она скромно предлагает кому-нибудь доесть свою порцию.
Анушка худеет.
Только что в «Балморале», когда она втихаря крошила печенье под стулом, я ей сделала замечание по этому поводу. Она отчаянно отпиралась, а потом злобно объявила мне, что нашей дружбе – конец.
Я только что умоляла Коломбу простить меня.
Раз в жизни кто-то заинтересовался мной, а я огрызаюсь!
Меня успокоил папа. После ссоры с Коломбой я побежала к нему – к Гаспару – и разревелась.
Мы ушли в его комнату и говорили о моем поведении. Он мне объяснил, что я перестала есть, чтобы остаться ребенком, из-за ненависти к взрослому миру, из-за страха сексуальности, но что, если я снова буду весить тридцать кг, я не вернусь в десятилетний возраст, не верну времени, когда мама и папа были вместе. Я должна питаться, развиваться, становиться тоньше, глубже. Столько хорошего ждет меня в будущем, еще лучше, чем было раньше.
Потом мы поужинали все втроем.
Он позвонил предупредить маму (она молчала на другом конце провода с теплосердечием бульдога), а потом мы смотрели оперу на огромном экране в их квартире.
Мне бы хотелось жить с папой и Гаспаром.
* * *
Переписка между
Коломбой, Рафаэль, Джулией и Анушкой
Коломба
Девчонки, только что мне звонила Мари: она беременна.
Джулия
Мари, девушка Огюстена?
Коломба
Да. Это уже второй залет.
Джулия
А ты в курсе. Почему?
Коломба
Джулия, мы сейчас не об этом. Я говорю вам, что Мари носит под сердцем ребенка.
Рафаэль
Она не принимает пилюли?
Коломба
Нет, Огюстен предохраняется.
Джулия
Ну ты вообще в курсе всего.
Коломба
Я задала вопрос.
Рафаэль
Возмутительно, что Мари продолжает доверять Огюстену после того, что случилось в прошлом году. Она собирается коллекционировать аборты?
Коломба
Маловато у тебя сострадания, как я вижу.
Рафаэль
Недопустимо терять контроль, я считаю.
Джулия
Увидишь, когда твое время придет.
Рафаэль
О, это удар ниже пояса!
Анушка
Девочки, прекратите ссориться! Что мы можем сделать для Мари?
Коломба
Поддержать ее. Показать, что мы на ее стороне.
Рафаэль
А Огюстен как отреагировал?
Коломба
Когда Мари ему рассказала про эту неприятность и сказала, в котором часу она должна пойти в больницу, он схватил шлем, вскочил на свою веспу и укатил.
Анушка
Он должен сгорать от стыда.
Рафаэль
Кончено! Встречаемся в «Балморале» через час, обсудим все это, девочки?
Коломба
Да!
Анушка
Договорились!
Джулия
Значит, Огюстен не придет на репетицию в пятницу?
* * *
Все кругом осложняется.
Мехди становится все изобретательнее, и его настойчивость начинает мне нравиться.
Из Брюсселя Лукас, будто почуяв опасность, пишет мне все более нежные послания.
Что делать?
Неважно, у меня уже был первый раз с Юго, я готова! Будет это Лукас или Мехди, я готова…
Я не знаю, чего я хочу, но никто мне ничего не навяжет.
Никаких вестей от Огюстена.
Он неправильно сделал, что исчез, потому что в лицее все его ругают, а он не может сказать ни слова в свое оправдание, все – и преподаватели, и ученики, и родители – считают его проходимцем, мучителем, эгоистом, скотиной, мачо, я опускаю самые грубые слова. «Будь ты целомудренна, как лед, чиста, как снег, ты не избегнешь клеветы»[6].
И правда, когда видишь Мари, хрупкую, с ангельским лицом в обрамлении светлых волос, с тонкими запястьями и лодыжками, как у ребенка, смотришь, как она ходит неприкаянная, глаза на мокром месте, одна, потерянная, в коридорах лицея Мариво, хочется ударить гада, который отправляет это слабое создание в больницу на второй аборт.
«У бурных чувств неистовый конец. Он совпадает с мнимой их победой. Разрывом слиты порох и огонь, так сладок мед, что наконец и гадок: избыток вкуса отбивает вкус. Не будь ни расточителем, ни скрягой: лишь в чувстве меры истинное благо…»[7]
Где он прячется?
Покинув Мари, Огюстен вернулся домой, столкнулся нос к носу с разъяренными родителями, которые накинулись на него с руганью: им уже все рассказали родители Мари. Не ответив ни слова, он оседлал веспу и дал по газам. С тех пор никаких признаков жизни, только Мари получила от него послание с извинениями и признаниями в любви.
Тонкий маневр, по сути, потому что теперь родители нервничают, а не злятся. Огюстен снова появится, они простят ему все и встретят с распростертыми объятиями. Надо запомнить эту уловку на будущее, мало ли…
Ладно, не важно! Его не будет завтра в момент, когда Мари будет делать аборт. Она отказалась от помощи родителей, которые напустились на Огюстена. Сопровождать Мари в больницу будет Коломба, Коломба будет держать ее за руку.