– Скажи ей, что я предпочитаю не убивать ее Рыцаря и хочу обсудить с ней, как этого избежать. Скажи, что я встречусь с ней там, где она захочет, если она пообещает мне безопасный проход. И доставишь мне ее ответ.
Ситх смерил меня взглядом и потом сказал:
– Не самый умный вариант.
– А я к тебе не с просьбой обращался. Кстати, твоя-то проблема в чем?
– Королева может быть не вполне довольна мною, если я сломаю ее новую игрушку до того, как она ею достаточно наиграется.
– Боже, – сказал я.
Ситх дернул ухом и умудрился сделать это весьма пренебрежительно.
– Я доставлю сообщение, сэр Рыцарь. И я… отвлеку… тех, кто будет охотиться на вас. Когда отбываете?
За моей спиной зазвонил телефон Томаса.
– Скажу через секунду, – сказал я. И снял трубку: – Принимаю сообщение для Пончик-Боя.
Женский голос, настолько холодный, что вполне оправдывал существование шкалы Кельвина, выплюнул слова:
– Он встретится с вами. Договорная Нейтральная Территория. Через десять минут.
– По кайфу, – сказал я. – Целую вечность не пил пива.
Короткое, похоже, озадаченное молчание – и моя собеседница повесила трубку.
Я повернулся к Томасу и Молли и сказал:
– Пошли. Ситх, пожалуйста, на…
Старейший из малков исчез.
– …чинай, – немножко сбивчиво завершил я свой приказ.
Томас вскочил на ноги, сунув маленький автоматический пистолет за пояс брюк и прикрыв его рубашкой.
– Куда едем?
– Договорная Нейтральная Территория, – сказал я.
– О, отлично, – сказала Молли. – Помираю с голоду.
В холле мы обнаружили охранника, сидевшего на полу с гримасой боли на лице. Патрульный полицейский возился с ним, оказывая первую помощь. Когда мы проходили, я увидел несколько длинных, очень длинных порезов на задней стороне его ноги – от пятки до самого верха лодыжки. Брюки и носки были рассечены ровными параллельными полосами. Раны, из которых хлестала кровь, явно были болезненными, но вряд ли угрожали его жизни. Ни полицейский, ни охранник не обратили на нашу троицу ни малейшего внимания, и мы без помех покинули здание.
Я поморщился, проходя мимо. Черт побери! Я не хотел обращать даже самое незначительное внимание Кота Ситха на любого из моих чикагских сограждан, но сам же недостаточно четко сформулировал команду. Конечно, в эту кроличью нору мне вовсе не хотелось упасть – опыт научил меня, что в игре юридических тонкостей у сверхъестественных существ выиграть невозможно. Такого никогда не бывало. Мне не хотелось даже думать о том, что мог бы сделать Ситх, если бы я не запретил ему применять смертоносное насилие.
Возможно, этим малк хотел дать мне понять, какими могут быть последствия моих приказов, если я отдаю их ему как рядовому слуге. А может, это было его представлением о том, что такое честная игра. В конце концов, он же не ранил полицейского и не стал набрасываться на всех прохожих подряд. Так что, думаю, он вполне мог представляться себе джентльменом хоть куда.
Молли проверила паркинг в гараже, скрытая под завесой, пока мы с Томасом ждали результата. Как только она объявила, что в гараже никакого злодейства не водится, мы загрузились в войсковой транспорт моего брата – и уехали.
* * *
В Чикаго невозможно крутнуть кота над головой, чтобы не задеть ирландский паб (и не разозлить кота), но заведение МакЭнелли выделяется из всей массы. Это любимая поилка для сверхъестественных обитателей Чикаго. Обычным людям найти ее не удается, хотя время от времени тут случается пара-тройка туристов. Как правило, они не засиживаются.
Утренний трафик рычал в полную мощь, и даже при том, что Мак находится недалеко, добрались мы туда не сразу. Тучи, серые и могучие, проглотили яркий рассвет. Закапал дождь. Время от времени я замечал вспышки далеких молний, мигавшие сквозь тучи над нашими головами, или слышал низкий рокот грома.
– А обещали прекрасную погоду, – проворчала Молли.
Я улыбнулся, но ничего не сказал.
Томас свернул в маленький паркинг рядом с Маком, поставив свой «хаммер» рядом со старым белым «понтиаком транс-ам». Остановившись, он хмуро посмотрел на «понтиак».
– Я думал, Мак обычно открывается в полдень, – сказал он.
– В одиннадцать, – уточнил я. Мой офис располагался неподалеку, так что я частенько угощался ланчем в заведении Мака. – Сегодня он, похоже, прибыл раньше.
– Нам это на руку, – сказал Томас.
– Откуда взялось это выражение? – спросил я.
– А? – отозвался Томас. – «На руку»?
Я поморгал на ходу.
– Да, и это тоже, но я подумал о фразе: «Невозможно крутнуть кота над головой, чтобы не задеть чего-то там».
Томас внимательно посмотрел на меня.
– У тебя нет более важных вещей, над которыми стоило бы сейчас поразмыслить?
Я пожал плечами.
– Мне просто любопытно. Жизнь идет своим ходом, старик. И если я перестану думать о том, что меня интересует, только потому, что какой-то псих или бригада психов жаждут меня грохнуть, мне вообще ни о чем нельзя будет думать, так, что ли?
Томас слегка наклонил голову, признавая мою правоту.
Футах в тридцати от двери Молли резко остановилась и сказала:
– Гарри.
Я тоже притормозил и посмотрел на нее.
Ее глаза были широко раскрыты. Она сказала:
– Я чувствую…
Мои глаза сузились.
– Ну, давай. Ты же знаешь, что хочешь сказать это вслух.
– Это не какие-то колебания Силы, – сказала она сердито. – Здесь… здесь присутствие. Чего-то мощного. Я чувствовала такое же в Чичен-Ице.
– Хорошо, – сказал я, кивнув. – Он здесь. Серьезно, ребята, никто из вас не знает, откуда взялась эта фраза насчет кота? Черт.
Терпеть не могу, когда не знаю чего-то. Тут дойдешь до того, что захочешь научиться пользоваться Интернетом.
* * *
Пивнушка Мака была почти пустой. Когда она пуста, то выглядит очень просторным заведением, но, будучи заполненной, кажется все-таки маленькой. Здесь тринадцать столиков разного размера и высоты, расставленных без всякой системы. Тринадцать деревянных колонн, установленных тоже как бог на душу положил. Колонны украшены резьбой со сценами из народных сказок. Стойка бара идет странными извивами, а вдоль нее с неравными промежутками стоят тринадцать высоких стульев. Почти все здесь сделано из дерева, включая панели на стенах и потолке, а также дощатый пол. С потолка свисают тринадцать вентиляторов, древние штуковины, которые Мак умудряется поддерживать в рабочем состоянии, несмотря на частое присутствие талантов по части волшебства.