– Где новая упаковка? Ты же получил их по последнему рецепту?
Просто удивительно, как легко давалась прежняя роль надоедливой подружки.
За время моего отсутствия Ричард завалился на скомканные подушки.
– Нет. Все руки не доходили…
– Ричард! – недовольно повысила я голос.
Он поморщился.
– Ну да, представь себе, у меня были и другие проблемы.
Если я и замешкалась, то буквально на пару секунд. Ведь Ричард, по сути, не оставил мне выбора. Без разрешения я полезла в верхний ящик тумбочки, где он хранил рецепты, и выудила зеленый бланк.
– Ты что делаешь? – пробормотал Ричард. Кажется, из-за мигрени он плохо соображал.
– Еду за лекарствами вместо тебя, – огрызнулась я.
Он осторожно, словно лежал на груде битого стекла, повернул голову. И прошептал:
– Спасибо.
Ричард выглядел таким слабым и измученным, что я никак не могла разобраться в своих чувствах к нему. Поэтому нарочито грубо ответила:
– Спи давай. Я скоро.
В аптеке оказалась до жути длинная очередь. Торопясь обратно, я понимала, что голова у Ричарда уже не просто болит, – ее ломит на части. Мне посчастливилось найти на кухне чистый стакан, и я, наполнив его ледяной водой, нерешительно затопталась перед дверью спальни, не зная, зайти ли сразу или сначала постучать, рискуя разбудить Ричарда. И это было странно, потому что, несмотря на расставание, я по-прежнему чувствовала себя здесь как дома. Я медленно потянула дверь, которую сама закрыла перед отъездом, чтобы ему не мешал свет из коридора. Ричард и правда спал. Сброшенное одеяло сбилось под ногами в тугой комок. Футболку он снял, и она мокрой тряпкой валялась на полу, а Ричард, весь в поту, сжался в клубок на кровати. Что лучше: не мешать ему или разбудить и заставить принять лекарство? Ричард страдальчески сморщился и заметался, так что я решила в пользу таблеток.
– Ричард, я вернулась.
Он не ответил, но, судя по приподнятым бровям, услышал мой голос.
– Ричард, открой глаза. Вот, выпей. – Я вложила две таблетки ему в руку. – Он не шелохнулся. – Ричард, это я. Слышишь? Вставай, надо принять таблетки.
Глаза он не открывал, однако изменился в лице и что-то произнес – может быть, даже мое имя, только во рту у него пересохло, поэтому вышло лишь неразборчивое бормотание. Положив таблетки на столик, я села на кровать. Что делать? Не бросать же его в таком состоянии?
Я подсунула руку под неприятно взмокший затылок и приподняла Ричарду голову. Взяла с тумбочки таблетки и запихнула ему в рот. Губы под пальцами были горячими и сухими. Я столько раз прикасалась к ним или чувствовала на своем теле – не счесть, но сегодня это почему-то казалось неправильным. Слишком многое нас теперь разделяло. Я поднесла к его рту стакан воды.
– Ричард, пей.
В полудреме он подчинился. Убедившись, что он благополучно проглотил таблетки, я опять наклонила стакан.
– Еще.
Он послушно сделал пару глотков. И вдруг поднял руку и положил поверх моей ладони. От неожиданности я чуть не облила его холодной водой. Хотя это был бы прекрасный способ его разбудить. Пальцы медленно вырисовывали круги по моей коже. Ричард спал; он не понимал, что делает. По крайней мере, я себя в этом убеждала, пытаясь потихоньку вывернуться из его хватки.
– Эмма, не уходи, – невнятно, во сне, прошептал он.
Я опустила наши сплетенные руки ему на грудь. Ричард расслабился, и я осторожно выпуталась, стараясь его не разбудить. А потом долго стояла, поглаживая его кожу кончиками пальцев.
– Тихо, – шептала я, словно убаюкивая ребенка. – Спи.
Он послушался.
А я прошлась по квартире, собирая свои вещи. Методично, комната за комнатой, уничтожила все следы пребывания здесь в течение целого года. Потом, когда осталось лишь забрать одежду из спальни, принялась за уборку, внушая себе, что мне нет никакого дела ни до этого дома, ни до его обитателя. Наконец кухонные шкафы заблестели от чистоты, а в своем углу тихо заурчала посудомоечная машина. Тени за окном постепенно удлинялись, и больше не было причин оставаться.
Из спальни до сих пор не доносилось ни звука, и я рискнула подойти к шкафу, чтобы забрать последние вещи. На цыпочках пробралась в темную комнату и в слабом свете, проникающем из коридора, принялась снимать одежду с вешалок. На очереди был ящик комода, где хранилась небольшая коллекция белья.
За спиной вспыхнул ночник, и я от испуга чуть не выронила тяжелую коробку. Ричард приподнялся на локте, опираясь о подушку. И давно он не спит и наблюдает за мной?
– Ты как? – поинтересовалась я.
Он провел рукой, взлохмачивая и без того растрепанные волосы.
– Лучше, – ответил он, переводя взгляд на большую раздувшуюся от вещей коробку. – Хотя нет… хуже.
Не стоит прикидываться дурочкой и делать вид, что не понимаю.
– Я сделала сэндвичи, а в кувшине свежая вода, – кивнула я в сторону подноса на тумбочке.
– Мне показалось… – начал было Ричард.
– Нет, – перебила я. – Ничего не изменилось.
– Но ты осталась.
– Решила дождаться, когда ты проснешься. Я уже ухожу. – В подтверждение слов я развернулась к двери.
– Это все из-за того американца…
Я устало выдохнула.
– Он здесь ни при чем.
– Эмма, я ведь тебе небезразличен. Признай.
Я печально смотрела на него. Может, мигрень и прошла, но выглядел Ричард, мягко говоря, не очень. Однако нельзя, чтобы он счел обычный приступ человеколюбия проявлением страсти.
– Этого мало, Ричард. Этого мало.
Он буравил взглядом коробку с вещами.
– Ты и правда уходишь насовсем?
Почему-то глаза защипало от слез.
– Да, Ричард.
Он отвернулся. Наверное, мы оба были рады, что в слабом свете ночника не разобрать лиц.
– Выходит, я все это время обманывался? Думал, если докажу тебе, как я жалею о случившемся, если покажу, как сильно люблю, ты дашь еще один шанс…
Мы так часто это обсуждали, что слова уже закончились. Я молча направилась к выходу, но на пороге спальни замерла.
– Если честно, не знаю. Может быть, я тебя и простила, если бы не авария, – призналась я, к своему собственному удивлению. – Теперь мне никогда не забыть, что ты отнял. – Судя по растерянному взгляду, он не понимал. – Эми, – пояснила я. – Вздрогнув, он судорожно сглотнул. – Получается, ты отнял у меня Эми. Отнял добрую память о ней. – По щекам потекли слезы. – Я должна скорбеть о лучшей подруге, а из-за тебя, из-за того, что ты сделал, не могу! Всякий раз, когда думаю о ней, представляю вас двоих вместе в постели. – Я дрожала, сдерживая рыдания. Ричард молча сидел, ошарашенный моей тирадой. – Из-за тебя я не могу оплакивать ее или просто вспоминать о ней без злости. Я чувствую, что меня предали! И никогда тебе этого не прощу!