— Девочки, не наседайте так на Авиону, — нахмурилась Нола. — Дайте человеку прийти в себя.
— Все в порядке, честное слово, — тут же заверила я.
Если не брать в расчет тоскливые мысли об Иворе, я чувствовала себя настолько счастливой — будто бы заново родившейся. И я не сомневалась, что эти посиделки в уютной гостиной станут для меня одним из самых светлых воспоминаний.
— Мам, вечно ты драматизируешь, — беззаботно добавила Касия. — И вообще, отпусти Авиону сегодня с нами на праздник.
— На праздник? — я на мгновение задумалась и спохватилась: — Неужели уже Срединолетье?
— Ну да, — Лита кивнула.
— Как я, оказывается, в днях потерялась, — я улыбнулась.
Срединолетье считалось вторым по важности праздником после Новогодья. По преданиям, именно в день середины лета, перед тем как покинуть наш мир, боги даровали людям Сердце Тариса.
— Правда, мам, разреши, — подхватила Лита. — Ты не переживай, мы за Авионой присмотрим, если что, — она заговорщически мне подмигнула.
Если честно, я очень хотела на праздник. Просто чтобы отвлечься от грустных мыслей, веселиться и танцевать всю ночь. Хотя бы на время забыть весь ужас, пережитый в последние дни, и грядущую безысходность вдобавок. Я уже не понимала, как вообще могла тешить себя надеждой на взаимные чувства Ивора. Он любил меня в том варианте будущего, которое уже никогда не произойдет. Любил, несмотря на то, что я — Страж. Но сейчас Ивор был другим. Даже будучи големом я чувствовала, что словно его нечто жжет изнутри, какое-то непримиримое пламя. И, скорее всего, это еще не насытившаяся ненависть.
— Как это у тебя так получается? — изумленный голос Литы оторвал меня от мрачных размышлений.
Нола куда-то ушла, а сестры не сводили с меня удивленных взглядов.
— Что получается? — не поняла я, перепугавшись, что думала все это вслух.
— У тебя глаза сейчас карими стали, — Касия села поближе ко мне на диван, с пытливым любопытством разглядывая мое лицо.
— Они у меня с рождения такие, — я засмеялась.
— Не знаю, как там с рождения, — Лита тут же покачала головой, — но с тех пор, как ты у нас, они у тебя все время зеленые были. Мы с Касией еще поражались, что цвет такой необычно яркий.
— Наверное, это все последствия проклятого мириита, — я старательно изобразила задумчивость. — И, похоже, уже прошло.
— Эх, жаль, вот бы научиться цвет глаз менять по желанию, — Лита мечтательно задумалась. — И волос. И фигуру.
Сестры со смехом принялись обсуждать, как бы это было забавно. Мне же стало совсем не до веселья. Прекрасно понимала, что мои глаза, так же как и у Ивора, отражают всплески внутренней магии. А выдавать кому-либо свою теперешнюю мощь граничило с самоубийством. Ведь, по сути, чем я сейчас отличалась от Ивора? Он единолично владеет Иосом, я — Дош. Те крупицы у Стражей — вообще ничто по сравнению с мощью, которой зачем-то наградило меня Сердце. Получается, я — точно такой же уникальной силы маг, а значит, угроза для остальных.
Папа в свое время рассказывал мне о том, как появились маги Иоса. Боги даровали людям Сердце с заключенными в нем тремя силами. Крохотные части Дош и Лий отделились от кристалла, чтобы совместиться в каждом человеке, даруя ему свою магию. Иос же почему-то не покидал Сердце долгие годы, из-за чего маги пришли к выводу, что кристалл сам сдерживает эту третью силу из-за ее разрушительности. Так Иос стал Злом. К счастью, запертым. Пока однажды вдруг не перешел к человеку. Теперь-то я догадывалась, каким именно способом. Папа же объяснял, что этот маг-злоумышленник заранее спелся с Иосом, и сама сила подсказала ему, как ее высвободить. Такой вариант, что несчастный просто-напросто по незнанию коснулся кристалла, явно никому в голову не пришел. Хорошо хоть, бедняге хватило ума унести подальше ноги, прежде чем его бы благополучно вместе со Злом отправили в загробный мир. Так появился первый маг Иоса. Ну а дальше вполне очевидно, как все сложилось. Наделенные Дош и Лий, пусть и в разных сочетаниях, все маги были равны по силе. И тут вдруг появляется такой, который одним щелчком пальцев может передавить остальных, как букашек. Причем совершенно неважно, собирается он это делать или нет — его необходимо убить, чтобы снова жить себе спокойно равными среди равных. Так и повелось: Стражи охотились на магов Иоса, те их за это ненавидели, мстили и тем самым еще больше уверяли остальных, что Иос — Зло. И вот сейчас я и сама не знала, можно ли как-то разорвать этот порочный круг. Люди всегда будут опасаться того, кто несравнимо сильнее их. Похоже, выхода из сложившейся ситуации просто не существовало. Если, конечно, не считать выходом смерть Ивора.
Увы, по настоянию Нолы мне до наступления ночи пришлось отлеживаться в постели. Если не считать спящего в ногах Пакостника, я все это время маялась одиночеством. Лита и Касия ушли помогать с последними приготовлениями на площади, а их матушка была занята какими-то своими делами. Решив использовать отведенные мне несколько часов тишины и покоя с пользой, я принялась мысленно сочинять пылкую и крайне убедительную речь и даже пару раз прорепетировала, как буду ее произносить. Оставалось надеяться, что в присутствии Ивора это у меня получится так же красноречиво.
И волей-неволей пришлось задуматься, как мне быть дальше. Самый радужный вариант: Ивор внемлет моим словам, не станет больше использовать Иос и вообще засядет где-нибудь подальше от Тариса, чтобы жить благополучной жизнью обычного мага. Но что же делать мне? Даже если допустить такое чудо, что мои чувства к нему станут взаимны, эта самая взаимность продлится ровно до того момента, как всплывет правда обо мне. Увы, вечно скрывать, что я — Страж, не получится, как бы ни хотелось. И выход приходил в голову только один: убедить завтра Ивора и сразу после этого исчезнуть из его жизни, наивно надеясь, что когда-нибудь эта влюбленность все же пройдет. Решив так и поступить, я чуточку повсхлипывала, заранее себя жалея, и уснула.
Срединолетье всегда праздновали с наступлением темноты. Помню, в Тарисе зажигали несчетное множество разноцветных фонариков, отчего становилось светло как днем. Меня еще с детства это восхищало. Казалось, что ночь окутала весь мир и только величавый Тарис неподвластен ей. Астис, в котором мне предстояло встретить Срединолетье этого года, конечно же, уступал столице во всем: и размахом готовящегося празднества, и вычурностью украшений — впрочем, и само селение было раз, наверное, в десять меньше Тариса. Но все это никак не умаляло грандиозности грядущего торжества.
Касия одолжила мне одно из своих платьев, и пусть оно было незамысловатого покроя, но так приятно оказалось после порядком надоевшего дорожного костюма вновь почувствовать себя девушкой, а не невзрачным путником. Чуть выцветший голубой цвет ткани не особо выгодно подчеркивал болезненную бледность моего лица, но я надеялась, что разноцветные огни праздничных фонарей скроют это досадное несовершенство. Пусть и в данный момент мне не для кого было наряжаться, я все равно очень хотела чувствовать себя красивой. Веселиться и смеяться. И совсем-совсем не думать о том, что завтра я увижу Ивора последний раз в своей жизни.