Лом запечалился и с томлением посмотрел на меня.

— Дурачок ты, — улыбнулась я, притянула его за уши и поцеловала. — Разве я не говорила, что тебя люблю?

Лом уткнулся в мои колени и запел:

— Ладушка, солнышко, девочка моя… прости. Это все ревность проклятая, сам извелся и тебя мучил…

— То-то, прости… — сказала я. — Пожалуй, я не меньше тебя виновата. Надо было сразу сказать, что Димка объявился, а я тебя рассердить побоялась, и вот результат… видишь, к чему недоверие приводит? Теперь никаких секретов друг от друга.

— У меня их сроду не было, — обиженно заявил Лом и с некоторой настороженностью уставился на меня.

— И у меня не будет, — заверила я.

— Честно? — спросил он.

— Век свободы не видать…

* * *

В семействе воцарились мир и спокойствие, а следствие зашло в тупик. Кто убил Димку, оставалось тайной. На его похоронах я не присутствовала. Заявись я, и Димкина мать, пожалуй, устроила бы скандал.

Димка был наполовину евреем, наполовину атеистом, хоронили его без священника, оттого Танька отказалась присутствовать на церемонии.

На третий день после похорон я решила съездить на кладбище и, памятуя недавние клятвы, честно призналась в этом мужу. Он вызвался меня сопровождать.

— С чего это вдруг? — удивилась я.

— Так, — пожал он плечами. — В конце концов, он Аркашин сын, а мы с Аркашей долго… дружили.

Думаю, муженьку просто хотелось убедиться, что я не начну заламывать руки в тоске и отчаянии по бывшему возлюбленному. Рук я не заламывала, а проявила любопытство. Если Димку убил не Лом, как я думала, и не я, как думал Лом, то кто? Кто-то, кому он открыл дверь, пустил в номер и позволил трижды в себя выстрелить. Большого количества кандидатов на эту роль не набралось, поэтому спустя пару меcяцев, когда страсти поутихли, дело было закрыто и все потихоньку улеглось, я спросила Таньку, когда мы с ней сидели в кафе, ели мороженое и благодушествовали.

— Кто убил Димку? — спросила я, как бы между прочим, вскользь и без особого любопытства. Танька нахмурилась, сморщила нос и отвернулась. — Ну?

Подружка тяжко вздохнула:

— Я, конечно.

— Зачем?

Танька пожала плечами:

— Испугалась. Как говорится, старая любовь долго не забывается. Ты женщина сердечная, разжалобить тебя несложно. Навыдумывала бы разного дерьма и сбежала с этим мальчишкой. Конечно, позднее поняла бы, что дурака сваляла, но… Не могла я тебе позволить сделать глупость.

— Ясно. Хороша подруга.

— Ладно, — отмахнулась она. — Димка мертвый, я живая, а если любишь — простишь. Так, что ли?

— Так. Но ведь не ты стреляла, верно? Не могла же ты быть такой дурой, чтобы пойти и самой его убить. Даже при всей любви ко мне…

— Само собой. Стрелял Вовка…

Я все-таки подавилась мороженым. Танька постучала меня по спине, ворчливо заметив:

— Поаккуратнее…

— Спасибо… Неужто Вовка дружка убил?

— А куда ему деться? — Она вздохнула.

— Да-а-а, — покачала я головой, — никому верить нельзя.

— Почему? Я верю тебе, ты — мне, а остальным, пожалуй, и в самом деле ни к чему.

* * *

В самом начале лета, в субботу, ранним утром, когда нормальные люди еще спят и просыпаться не собираются, к нам ворвалась Танька. В дверь звонили нагло и настойчиво, муженек слабо пошевелился и сказал:

— Гранату бы…

Мне стало жаль его, и я прошептала:

— Не просыпайся, я открою, — и потопала в коридор, придумывая, что бы такого сказать Таньке. В том, что в дверь звонит она, сомнений не было.

Подружка выглядела такой очумелой, что все подготовленные слова где-то потерялись, а я только и смогла спросить:

— Что?

— Вчерашнюю газету видела? — пробормотала Танька.

— Какую?

— О господи… — Она полезла в сумку и достала газету. Выходила она в нашем городе по пятницам, вчера я ее просматривала и не нашла ничего особенного, в общем, не стоило по-дурацки врываться в мое жилище и поднимать людей в такую рань. Что-то вроде этого я и сказала Таньке. Она затрясла головой и ткнула пальцем в раздел «Происшествия». Заметка была маленькой, вчера я на нее не обратила внимания. В ней говорилось, что вечером 7 июня гр. М., находившийся под воздействием наркотиков, изнасиловал несовершеннолетнюю А., при этом жестоко избив девочку. В тяжелом состоянии она доставлена в больницу, М. с места преступления скрылся и в настоящее время разыскивается милицией.

Я поморщилась и сказала:

— Ты знаешь мое мнение насчет наркоты.

— Знаю, Ладушка, знаю, — пританцовывая рядом, заверила Танька. — Как ты думаешь, что это за девочка, скромно обозначенная буквой А?

— Понятия не имею, но, судя по тому, что ты выглядишь совершенно ненормальной, это что-то интересное.

— В самую точку, Ладушка. Это Ася Астахова. — Сначала я даже не поняла, и только когда Танька с довольной ухмылкой прибавила:

— Единственная дочка Станислава Федоровича, — я сообразила, что речь идет о нашем основном противнике.

— Ты это серьезно? — с некоторым сомнением спросила я.

— Конечно. Проверила, все так и есть. Девочка сейчас в областной больнице, состояние тяжелое. Жена Астахова, кстати, тоже в больнице, у нее со здоровьем всегда были проблемы, а здесь такое горе… В общем, инфаркт. Астахов мечется между больницами и молит бога, чтобы тот не оставил его вдовцом и не лишил дочери.

— Этот М., кто он, дружок девочки?