В ходе изучения индивидуальных различий между людьми Гальтон изобрел ряд новых приборов, в частности, ультразвуковой свисток, который так и называется «Гальтоновым свистком». Он первым применил также снятие отпечатков пальцев – дактилоскопию, получившую потом повсеместное применение в криминалистике… Как видите, список весьма солидный.
Мы знаем примеры, когда выдающиеся писатели и поэты обнаруживают незаурядные способности в рисовании и живописи. Вот далеко не полный список таких талантов: Еврипид, Аристофан, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Ибсен, Диккенс, Теккерей, Достоевский, Шевченко, Маяковский.
Наконец, история знает случаи поразительной разносторонности великих людей, охватывающей и научное, и художественное творчество. Один из самых замечательных примеров – Леонардо да Винчи. Гениальный художник, создатель «Моны Лизы», «Мадонны Литты» и многих других бессмертных шедевров, он был ученым и изобретателем, далеко шагнувшим за рамки своего времени. Ему принадлежат проекты летательных аппаратов, схемы землеройных машин, разработка ряда физических задач. Леонардо да Винчи изобрел шарикоподшипник почти за 400 лет до того, как он нашел широкое практическое применение. Интересно, что и в саму живопись Леонардо внес научный подход, занимаясь разработкой теории перспективы. Недаром авторы фантастических рассказов любят изображать этого удивительного человека то ли пришельцем из будущих веков, то ли посланцем инопланетной цивилизации.
Знаменитый поэт Вольфганг Г¸те был крупным государственным деятелем и выдающимся естествоиспытателем, автором работ о цветах спектра и других физических явлениях.
Не менее яркие примеры мы находим и в русской истории.
Михаил Васильевич Ломоносов был автором многих научных трудов и открытий в области теории электричества, оптики, астрономии, географии, металлургии, основателем физической химии, создателем знаменитой теории сохранения вещества и движения. Одновременно он являлся творцом российского языка, литературы и поэзии.
Сергей Бородин сочетал в себе качества замечательного композитора и крупного ученого-химика.
В наше время подобная разносторонность встречается значительно реже – сказывается расчленение наук, «информационный взрыв», обрушивающий на ученого лавину знаний, которые нужно «переварить». Чаще всего даже самый талантливый человек не выходит всерьез за пределы своей профессии – просто не хватает времени. Однако можно назвать и некоторых наших современников, обнаруживающих талант в разных видах деятельности (хотя и не в масштабах Ломоносова или Леонардо да Винчи). В нашей стране широко известен профессор Н.М. Амосов – крупный хирург, писатель, кибернетик и конструктор, работающий над моделью искусственного разума. Два известных зарубежных писателя – Чарльз Сноу и Айзек Азимов – являются серьезными научными работниками…
Конечно, все эти примеры еще ничего не решают. В самом деле, неизвестно, действительно ли в приведенных случаях имеются разные проявления одних и тех же способностей или же некоторые люди, как обычно говорят, особенно «щедро одарены природой».
Есть однако и другие основания считать, что многие способности не так уж жестко приручены к какой-либо одной профессии. Эти основания коренятся в сходстве требований, предъявляемых к человеку разными видами деятельности.
Когда мы знакомились со способностями к математике, то говорили о таких качествах, как обобщение математических объектов, отношений и действий, способность мыслить свернуто и экономно, переключаться с прямого на обратный ход мысли. Все эти качества были обнаружены психологом В.А. Крутецким при специальном изучении математических способностей. Но разве они необходимы только математику? Способность к обобщению, свернутость, гибкость мысли важны для решения самых разнообразных мыслительных задач не только в любой науке, но и в обыденной жизни. Именно эти качества выдающийся советский психолог С.Л. Рубинштейн считал характерными для всякого мышления. Конечно, в математике они применяются к особому содержанию – математическим объектам, отношениям и действиям и приобретают в связи с этим особую форму. Недаром мы говорим о «математическом складе мышления». Но это – именно особая форма общих умственных способностей.
Несомненно, есть много общего и в разных видах искусства. Все они требуют образного и «пристрастного», эмоционально насыщенного восприятия мира. С этой точки зрения вполне понятны слова поэта И. Сельвинского: «Когда я впервые знакомлюсь с каким-нибудь молодым поэтом, который меня интересует, я всегда стараюсь выяснить, рисует ли он, играет ли на чем-нибудь, поет ли. Положительный ответ укрепляет в убеждении, что я имею дело с подлинным художником».
Несколько труднее на первый взгляд указать способности, необходимые для успеха как в науке, так и в искусстве. Слишком укоренились в нашем сознании неизвестно кем и когда созданные представления об ученом как сухом педанте, бесстрастно разлагающем вещи на их составные элементы и питающемся абстрактными истинами, и художнике, живущем одним пламенным вдохновением. Но, конечно же, эти представления не соответствуют действительности. Мы уже сталкивались с интуицией ученого, приносящей науке ее величайшие открытия. Но то, что переживается самим ученым как интуиция, в большой мере сводится к способности мыслить образами (которую иногда называют воображением).
Вот что пишет исследователь интуиции, физик и философ М. Бунге: «Те, кто восхваляет искусство за простор, предоставляемый им деятельностью воображения, и упрекает науки за их мнимую “сухость”, не сумели, видно, продвинуться в науках дальше таблицы логарифмов. Можно доказать, что научная работа требует несравненно большего участия воображения, чем художественное творчество, хотя проявленная при этом изобретательность и не обнаруживается в законченном произведении. Можно доказать, что фотонная гипотеза Эйнштейна (1905), гипотеза Опарина о происхождении жизни из первичной “жидкости” (1923) или электронная цифровая вычислительная машина ENIAC, чудесная служанка прикладной математики (Мочли и Эккерт, 1946) представляют собой произведения, потребовавшие больше воображения, чем “Давид” Микельанджело, “Гамлет” Шекспира и “Страсти по Матфею” Баха».
Может быть, Бунге несколько увлекся. Не стоит противопоставлять друг другу воображение в науке и искусстве, спорить о том, где его «больше». Важнее, как это делает философ Э. Ильенков, подчеркнуть неразрывную связь воображения в искусстве и науке и увидеть глубинные корни этой связи в истории человеческой культуры. Произведения искусства, считает Ильенков, представляют собой взгляд на мир глазами «человеческого рода», являются как бы концентрированным выражением достигнутого человечеством в целом уровня развития воображения. Их значение как раз и заключается в том, что они развивают у людей силу воображения, которая обращается затем на весь остальной, не обработанный ею мир, оплодотворяет научное творчество.
Об этом в другой форме пишет и географ И. Забелин: «Осознается это учеными или не осознается, но без всего предшествующего нашим дням искусства невозможна была бы современная наука. Да, если на секунду представить себе невероятное – что в истории человечества никогда не было поэзии, то можно смело утверждать, что сегодня у нас не было бы и тех блестящих научных достижений, которыми мы по праву гордимся. Не потому, разумеется, что ученый А. не может жить без стихов поэта Б., а потому, что современная наука не может развиваться без высокой способности ученых к образному мышлению; воспитывается же образное мышление поэзией, искусством».