Вначале малыш слушается, потому что над ним стоит мать, любовь которой он хочет сохранить. Но дальше происходит одна из самых удивительных вещей в природе. Ребенок начинает вести себя так, как, по его мнению, хотела бы, чтобы он вел себя, мать, даже если матери рядом нет! [7] Иными словами, он начинает действовать в соответствии с ее умоляющим образом, так что для руководства его поведением реальная мать больше не нужна. Поначалу этот образ может быть сознательным, но с течением времени он все глубже погружается в бессознательное, так что привычки, связанные с опорожнением кишечника, становятся автоматическими.
Этот образ матери, умоляющей его покакать, постепенно внедряется в бессознательное младенца и затем на протяжении всей его жизни продолжает воздействовать так же, как если бы мать была рядом, и является одним из первых элементов, составляющих Суперэго. Образ этот сопровождается собственным восприятием себя как хорошего мальчика, то есть мальчика, всем своим поведением удовлетворяющего пожелания матери и свое собственное стремление к росту, или Физис, и это становится одним из первых элементов, составляющих его Идеал Эго, идеальное Я, каким бы он хотел быть.
Таким образом, установление привычек, связанных с опорожнением кишечника, зависит от развития нервной системы и от развития Суперэго, включая Идеал Эго. Срывы происходят большей частью тогда, когда нарастает чувство обиды и напряжение мортидо становится достаточно сильным, чтобы преодолеть сдерживающие силы Суперэго. Удовлетворение мортидо может быть достигнуто либо активным, либо пассивным путем. Младенец может проявить активное упрямство, по нескольку дней отказываясь тужиться и не отдавая матери свой «продукт», пока не будет устранен источник стресса или не будет возвращена любовь; или же он может просто перестать управлять собой, пассивно испражняясь, когда попало и где попало. Ребенок получает дополнительное удовлетворение от этих «неожиданностей», когда постигает смысл слова «грязный», потому что видит: вынуждая мать убирать за ним, он ее тем самым унижает и наказывает.
Эти два способа отмщения и удовлетворения мортидо зачастую используются и в зрелом возрасте теми людьми, которые в своем эмоциональном развитии частично застревают на «анальной стадии», как этот этап жизни называют психиатры. Разумеется, самоуважение и Идеал Эго, какими бы слаборазвитыми они ни были, не позволяют взрослым вести себя так грубо и прямолинейно, как это разрешено младенцу, но общий характер поведения остается тем же. Такого сорта люди выказывают свое недовольство или обиду одним из двух способов: либо они все «пачкают», портят, вносят беспорядок, в буквальном или фигуральном смысле, — и это самый простой путь, не требующий особой оригинальности, самоконтроля или решимости, — либо проявляют упрямство, пытаясь влиять на ход событий мелочными и нереалистичными требованиями и придирками, скорее раздражающими окружающих, чем реально угрожающими конечному результату, словно бы говоря: «Все произойдет в такой последовательности, как я того хочу, даже если в конечном счете выиграете вы».
Если анальное мортидо не получает полного удовлетворения в раннем детстве, оно может стать главной движущей силой личности, а не просто проявляться от случая к случаю. Так возникают два типа анальной личности, которые могут встречаться в чистом виде или в смешанном: «пассивный», отличающийся неряшливостью и видимой нерешительностью и часто страдающий поносом или колитом, и «активный», язвительный упрямец-аккуратист, слишком суетящийся по поводу разного рода деталей, но мало заботящийся о конечном результате и обычно страдающий запором.
Сравнивая «анальный» способ удовлетворения мортидо с более ранним «оральным», можно увидеть, насколько различны проявления этих двух стадий развития. «Пассивным» проявлением оральной неудовлетворенности является отказ от еды и болезнь, а «пассивная» форма анальной обиды проявляется в неопрятности и небрежности; «активное» оральное негодование выражается в жестоких укусах, а «активным» проявлением анальной злости служат упрямство и саботаж.
Причины, почему некоторые люди застревают на оральной или анальной стадиях эмоционального развития, обнаруживая в зрелом возрасте соответствующие, хоть и несколько замаскированные способы реагирования, не совсем ясны. Хотя такие задержки в развитии обычно связывают с оставшимися с младенческой поры неудовлетворенными напряжениями, свою роль, по-видимому, играет и личностная конституция индивида. Это заметнее всего проявляется у анальных личностей, которые, как правило, имеют эктоморфное телосложение, и, возможно, немаловажным является то обстоятельство, что эктоморфы часто страдают проблемами желудка и кишечника. (Кстати, личности орального типа часто имеют эндоморфную конституцию.)
Старый мистер Крон, с которым мы уже познакомились как с одной из жертв Наны, был почти чистокровным представителем анального типа личности. Это был ярко выраженный эктоморф — долговязый, тощий, нескладный, с длинными ногами-ходулями и вытянутым лицом. У него были тонкая шея, торчащие уши и опущенные уголки рта. Спина была всегда прямая, движения резкие, кожа тонкая и серая. Друзей у него никогда не было, потому что он больше интересовался своим стулом и состоянием кошелька, нежели людьми.
Мистер Крон имел приличный доход, но был скуп и, ограничивая себя во всем, проживал в маленькой комнатке на Рейлроуд-авеню. Ежедневно он в одно и то же время в одном и том же углу комнаты принимал одну и ту же пищу и каждый раз складывал посуду в одно и то же место. Утро он проводил в уборной, днем подсчитывал расходы за предыдущий день, а по вечерам проверял свою бухгалтерию за прошлые годы и листал накопившиеся за много лет журналы.
Дважды в неделю на протяжении тридцати последних лет он навещал доктора Нейджела, чтобы пожаловаться на свой кишечник. Он всю жизнь страдал запорами, и в его шкафу целая полка была заставлена рядами всевозможных слабительных препаратов. Пока у него не поселилась Нана, единственным разнообразием в его жизни было то, что каждые несколько дней он менял лекарства. Одно казалось ему чрезмерно сильным, другое — недостаточно эффективным, третье обладало слишком медленным действием. При каждом посещении врача Крон описывал во всех подробностях — иногда с гордостью, а иногда с сожалением — свой стул, в то время как доктор — по остроумному замечанию известного врача и писателя Гарри Бекмана — должен был мысленно сравнивать эти описания с эталоном кала, хранящимся вместе с эталоном метра за стеклом в парижских архивах.
У мистера Крона было увлечение — уродовать карандашом фотографии голых женщин в журналах и развлечение — щипать за ягодицы проституток. Стоимость этих забав, включая транспортные расходы, он вносил в свои бухгалтерские книги наряду с другими расходами и мог в любой момент открыть свой шкаф и найти точную сумму, затраченную на щипки, скажем, в 1917 году. Когда мистер Крон заболел, то из упрямства не разрешал доктору Нейджелу его исследовать и в конце концов умер от рака прямой кишки.