У Микки-ваятеля взгляд холодный и острый, как скальпель, и кривая улыбка. Иссиня-черные волосы свесились на сторону, словно нефтяная лужа разлилась по лицу. Вокруг левого глаза татуировка, знак артистической касты – аметистовая маска в дымных завитках. Другие знаки украшают запястья. Быстрые пальцы ловко перебирают электронный кубик-головоломку с меняющимися гранями. Все двенадцать пальцев у ваятеля нечеловечески тонкие и длинные. Потрясающе! В жизни не видал фиолетовых, даже по телевизору. Их еще меньше, чем белых.
– А, Танцор! – усмехается он, не поднимая глаз от своего кубика. – Сразу услышал, как ты волочишь ногу. – Он прищуривается, вертя головоломку в руках. – А Гармони учуял от самой двери… Бомба, кстати, так себе. Захочешь настоящего искусства, обращайся к Микки, солнышко.
– Мик. – Танцор подсаживается за столик рядом с крылатыми.
Гармони морщит нос. Похоже, ей уже нехорошо от дыма. Я-то привычный, и не таким приходилось дышать.
– Гармони, любовь моя, ты еще не бросила своего калеку? Поступай ко мне, а? – продолжает ворковать черноволосый. – Хочешь пару крылышек? Когти или хвостик? А может, рога, а? Ты будешь потрясно смотреться с рогами на моих шелковых простынях.
– Вылепи себе душу, тогда и поговорим.
– Ну, если душа бывает только у алых, я пас.
– Тогда к делу.
– Зачем же так сразу, дорогая? Беседа – тоже искусство, это как званый обед, каждому блюду свой черед.
Тонкие паучьи пальцы так и летают над кубиком, но все равно отстают от быстрого чередования частот. Ваятель так ни разу и не поднял глаз.
– У нас к тебе предложение, Микки, – подает голос Танцор, с досадой посматривая на головоломку.
Тот не реагирует, разве что кривая улыбка становится чуть шире. Танцор повторяет реплику.
– С места в карьер, убогий? – вздыхает фиолетовый. – Ладно, валяй предлагай.
Танцор щелчком выбивает кубик у него из рук. Сидящие за столом замирают. На фоне гремящей музыки слышен глухой ропот бурых за спиной. Я уже приноравливаюсь, чтобы выхватить у ближайшего лучевик из кобуры, но ваятель медленно поднимает взгляд и разряжает напряжение кривой улыбкой:
– Так чего тебе надо, мой друг?
Танцор кивает Гармони, и та кладет на стол небольшую коробочку. Микки вертит ее в руках.
– Подарок? Ах, не стоило… Впрочем, дешевка. До чего же вы, алые, падки на безвкусицу. – Он открывает крышку, заглядывает внутрь – и отшатывается, выкатив глаза в неподдельном ужасе. – Идиоты, мать вашу… Что это?!
– Ты знаешь, – спокойно отвечает Танцор.
Ваятель захлопывает коробочку, подается вперед и шипит, опасливо оглядываясь на своих прихлебателей, которые таращатся с любопытством, ничего не понимая.
– Какого черта ты приволок это сюда? Где ты их взял, придурок? Совсем свихнулся?
– Свихнулся? Ты знаешь, мы все маньяки своего дела, – ухмыляется Танцор. – Поставишь их на место? Это срочно.
– На место? – Ваятель истерически хихикает.
– Ему, – поясняет Танцор, кивая на меня.
– Вон! – орет фиолетовый, обводя бешеным взглядом сидящих за столом. – Все вон, я сказал! Живо отсюда… уроды! – Дождавшись, когда они уйдут, он снова открывает крышку и вытряхивает содержимое на стол.
Золотые крылья, знак высшей касты.
Танцор кивает:
– Мы хотим, чтобы ты сделал этого парня золотым.
– Да вы совсем рехнулись!
– Спасибо, – улыбается Гармони.
– Может, ты оговорился?
– Ты получишь от Ареса больше денег, чем когда-либо держал в руках, – спокойно произносит Танцор, – если сможешь поставить эти знаки нашему юному другу.
– Невозможно. – Микки словно впервые замечает меня. Окидывает взглядом с головы до ног и презрительно кривится. Понятное дело. Это у нас в шахтах я красавец, сильный и мускулистый, а здесь – всего-навсего бледный костлявый юнец, весь в шрамах. Он сплевывает на стол и повторяет: – Невозможно!
Гармони пожимает плечами:
– Такое делали раньше, Микки.
– Кто, скажите, пожалуйста? – злобно вскидывается он. – Нет, меня вам не провести.
– Так, один гений, – язвит она.
– Не-воз-мож-но! – Ваятель снова подается вперед, на узком гладком лице ни морщинки. – Знак сочетается с ДНК – вы хоть представляете, что это такое? А вам известно, что у всех золотых подкожные метки на черепе? Да откуда вам знать… Кристаллосхемы идентификации вживляются в кору головного мозга – синаптическая связь, молекулярное взаимодействие! Приборы не обманешь, а травма нарушит ассоциативное мышление… В бюро стандартов тоже не дураки сидят. И потом, даже если мы и справимся с физиологией, как сделать его умнее? Из мыши никогда не получится лев!
– Из него получится, – спокойно заверяет Танцор. – Так или иначе, Арес хочет, чтобы ты это сделал.
– Арес, Арес… твердишь как попугай. Мало ли что хочет Арес! Он ни черта не смыслит в науках. И по физическим, и по интеллектуальным параметрам твой парень годится разве что в посудомойки! Он просто-напросто принадлежит к другому виду. Он ржавый!
– Я проходчик из Ликоса! – вставляю я.
Ваятель поднимает брови:
– Ого! Проходчик? Тушите свет! – Выражение на лице издевательское, но в прищуренных фиалковых глазах мелькает искорка узнавания. Ну да, запись порки шла по всем каналам, многие видели. Узнают ли меня потом, если все удастся? Да я сам себя небось не узнаю. – Будь я проклят! – пораженно восклицает он.
– Узнал, стало быть.
Он вынимает планшет, находит запись и гоняет туда-сюда, поглядывая на меня.
– Разве вас с подружкой не повесили?
– С женой!
У ваятеля на скулах играют желваки.
– Мессию готовите? Ах вы, сукины дети! – Он злобно тычет пальцем в Танцора. – Решил сваять себе спасителя на досуге?
Под таким углом я на это дело не смотрел. По спине бегут мурашки.
– Да, – кивает Танцор.
– А если станет золотым, что дальше?
– Поступит в училище, выйдет в нобили, станет претором, легатом, политиком, квестором… Кем угодно – чем выше, тем лучше. Будет работать на Ареса во имя общего дела.
– Вашу ж мать! – Фиолетовый переводит изумленный взгляд с Танцора на Гармони. – Так вам требуется настоящий аурей, не бронза?
Я уже знаю, что бронзовыми называют второсортных золотых с подпорченной родословной и посредственными способностями.
– Вот именно, – кивает Танцор.
– И не эльф?
– На что нам золоченое отребье, которое шатается по ночным клубам и обжирается икрой? Он будет командовать флотами!