— Не зря, отнюдь не зря, мой мальчик, — добродушным отеческим тоном подтвердил архангел. Встряхнув широкими и длинными крыльями, он принялся сосредоточенно расхаживать по белому сияющему пространству. — Но вот спишь ты столь крепко очень даже зря! Тебе должно быть сейчас совсем не до сна, — обернувшись к младшему ангелу, с укоризной взглянул на него Иеремиил.
— Да в чем же дело! — едва уловимое раздражение в голосе Амадео контрастировало с умиротворяющим покоем высшей обители. Тяжело вздохнув, он вопросительно посмотрел на серьезного архангела. — Хватит изъясняться туманностями, их и на Земле хватает! Такое ощущение, что не я, а ты долгое время подвизаешься с поручениями в материальном мире и подхватил заразу двусмысленности от его обитателей!
— Прости… — утомленно закрыв глаза, расстроено выдохнул Амадео. — Никак не получается до конца избавиться от человеческих эмоций… Что я делаю не так?
— Ну, полно, младший ангел, не заводись! — примирительно подняв руки, улыбнулся Иеремиил. — Твоя раздражительность пройдет, как только ты наберешь побольше света в душе и перейдешь на следующий уровень осознания. Не падай духом, уловив в себе остатки человеческих слабостей. Все мы прошли через земные страдания, были людьми. К тому же твое длительное пребывание в земном мире имеет побочные эффекты. Но тебе надо отдавать миру, где ты живешь, больше любви и заботы, и тогда ты с легкостью превратишь негативные энергии в вибрации света. Итак, сейчас я перехожу к сути дела.
Повернувшись к Амадео спиной, Иеремиил расправил огромные крылья и развел обе руки в стороны, словно разгоняя невидимые тучи. Сияющий свет вокруг ангелов рассеялся, обнажив сокрытые за ним идеально прозрачные стеклянные стены. Открыв рот, Амадео изумленно огляделся. Невероятных размеров стеклянный шар, внутри которого они находились, парил в другом шаре, значительно превосходящем его в размерах. Внутренняя поверхность второго шара была единственной перспективой, доступной к обозрению. Оперевшись обеими руками о прозрачное до ощущения его несуществования стекло, Амадео с интересом разглядывал географические карты, выстилавшие стены вмещавшего их мирок шара.
— Он вращается! — не глядя на архангела, воскликнул Амадео. Улыбнувшись, Иеремиил согласно кивнул. Медленно двигаясь вокруг своей оси, шар открывал к обозрению простирающиеся за его пределами рисованные перспективы.
Географические карты, отражающие современный мир Земли, были усеяны крохотными каплевидными точками, большинство из которых обладали светлосерой, а меньшинство — сияющей белой окраской. Некоторые капли, количеством уступающие серым и превосходящие белые, выделялись ярким сиреневым свечением. Затаив дыхание, Амадео шевелил губами, пытаясь сосчитать многочисленные темно-серые и ярко-черные точки, излучающие интенсивный мрак. Горящие внутренним черным огнем, они заполняли окружающее пространство сизым то ли смогом, то ли дымом.
— Дыхание адептов мрака загрязняет земной мир, — бесстрастным голосом изрек Иеремиил.
Кивнув, Амадео перевел взгляд на щедро рассыпанные по всем картам капли светло-серого света.
— Души обычных людей, их большинство, — отвечая на невысказанный вопрос подопечного, промолвил архангел. — В них смешано добро и зло. У каждого человека в разных пропорциях. Не святые и не черти. Просто люди. Но они имеют все шансы стать ангелами или демонами.
— А это те души, которые перешли на сторону света, — улыбнувшись, указал глазами Иеремиил на немногочисленные, но очень яркие белые капли. От его улыбки они разгорались внутренним свечением, переливаясь радужными оттенками. — А это те, кто переходит во мрак… Они уже не наши, но еще не полностью их… — взглянув на зачарованного Амадео, он перевел взгляд на темно-серые капли.
— Да, их можно вернуть, — ответил он на молчаливый вопрос младшего ангела. — Но ценой неимоверных усилий с нашей стороны. Или посредством осознанной жертвы. Или… Но не об этом сейчас речь. Тем более что их возвращение далеко не всегда является необходимым. Мирозданию нужен баланс добра и зла. Созидающая и разрушительная власть должна получать новых сторонников.
— А вот эти души, как ты думаешь, чьи? — не поворачиваясь к задумавшемуся Амадео, спросил архангел. При звуке его голоса на картах заискрились сиреневые каплевидные образования. Глядя на них, Амадео осознал, что созерцание этих более крупных, чем остальные, капель доставляет ему особое удовольствие. Ощущение глубокой родственной связи с сиреневыми крупицами отражалось радостью в сердце и улыбкой в глазах.
— Сиреневый цвет характерен для людей с творческой силой… — наслаждаясь дарованными мгновениями радости, откликнулся младший ангел. — Это все наши знают…
— Верно! Однако любое знание имеет свойство представляться своему носителю той или иной стороной, дополняться и расширяться. В зависимости от потребности души и мира, — одобрительно улыбнулся Иеремиил. — Теперь же смотри внимательно, Амадео.
Прильнув к стеклу, Амадео с любопытствующей тревогой, перерастающей в ужас, наблюдал, как черные капли, испускающие из себя сизый полупрозрачный смог, окутывали им ближайшие сиреневые образования. Некоторые из них тут же или спустя некоторое время сбрасывали с себя удушливое покрывало тьмы, откидывали его снова и снова, разгораясь ярким сиреневым светом, борясь с атакующим злом до тех пор, пока черные капли не теряли к ним интерес. Другие же волочили траурный наряд за собой, и постепенно он становилось все менее и менее прозрачным, превращаясь в палантин однозначно черного цвета. В процессе его «носки» сиреневые капли начинали сереть и темнеть, постепенно наливаясь непроницаемым мраком. И спустя некоторое, очень небольшое время, сами принимались источать из себя тьму. Абсолютно черную и невыносимо непроницаемую. Расползаясь по запечатленным на картах материках, она стирала границы между странами, водой и сушей, небом и землей. Беспомощно растворявшиеся в черном дыме серые и светлые, черные и сизые капли таяли, падая в пучину поглощавшей их тьмы.
— О, Боже! — опираясь обеими руками на опасно прозрачное стекло, открывшее ему непредвиденно ужасную перспективу, Амадео тяжело дышал.
— Да. Самое время обращаться непосредственно к Нему! Хотя… — грустно улыбнувшись, вымолвил Иеремиил.
— Я что-то пропустил, архангел? Что-то сделал не так? — страшась услышать правду, но готовясь ее принять, спросил Амадео. Гробовое молчание Иеремиила звучало в его сердце оглушительным похоронным звоном. — В чем моя ошибка? — вскричал Амадео. С каждым вздохом он все плотнее прижимался к тонкой, но неодолимо прочной границе между ним и столь любимым, вверенным ему на попечение миром. Не в силах оторвать взгляда от развернувшегося перед ним апокалипсиса и боясь прочесть ответ в глазах Иеремиила, он упирался горячим лбом в спасительную прохладу стекла. Ну когда же он станет более зрелым ангелом и исчерпает необходимость жить в физическом теле на Земле… Наверное, никогда. Потому что очень скоро ни Земли, ни тела, ни его самого уже не будет…
— Твоей ошибки здесь нет, младший ангел, — печальный голос архангела был ничуть не лучше созданной им невыносимой тишины незнания. Той самой тишины, которая не откликается в сердце ответом на заданный вопрос, а напротив, заглушает его биение. — Ты делал и делаешь все, что можешь. Но ты не в силах противостоять выбору человека. Никто не в состоянии ему противостоять. Кроме… Него, разумеется.