− Да, наверное, тебе действительно лучше воздержаться от подобных описаний. − Анна почти не сомневалась, что он слышит, как громко бьется ее сердце.
− Тогда я не стану ничего добавлять. Вежливый разговор превыше всего.
Какая может быть вежливость, когда ее губы до сих пор горят от того поцелуя?
− А я не стану говорить, что этот костюм скроен так, что лучше бы на тебе вообще ничего не было. Тогда, возможно, ты выглядел бы менее неподобающе. А так он только дразнит мое воображение.
− Боюсь, это уже совсем не похоже на вежливый спокойный разговор.
− Извини, сама не понимаю, что на меня нашло. Этого больше не повторится.
− Жаль. Ты меня разочаровываешь.
− Ничего не могу с собой поделать. Придется тебе ходить разочарованным. − Анна задумчиво покрутила в пальцах вилку для салата. − А салата нету…
− Да, кто-то явно недоглядел.
− Не верю.
− Просто ешь ею рис.
− Не могу. Это неправильно.
− Именно этого-то я и добивался, − объявил Зафар и погрузил означенную вилку в рис. − Раз уж ты взялась меня окультуривать, я решил оказать тебе ответную услугу и немного тебя раскультурить.
− Ты слишком многого от меня требуешь. Я не могу вот так запросто нарушить застольный этикет. − Анна взяла вилку для вторых блюд.
− Тогда предлагаю нарушить что-нибудь еще.
− Думаю, пока что нам стоит сосредоточиться на тебе.
− Ну не знаю, по-моему, некоторое раскультуривание тебе даже нужнее, чем мне окультуривание.
− Возможно, но, в отличие от тебя, меня в ближайшем будущем не ждут никакие глобальные события, так что давай все-таки заниматься тобой.
− Ну и что же ты предлагаешь со мной сделать, habibti?
− Танцевать ты, видимо, не умеешь?
− Сомневаюсь, что на приеме мне потребуется это умение.
− Рано или поздно оно тебе точно потребуется, а я обязана проследить, чтобы ты был подобающе развит во всех областях культуры.
Зафар задумчиво разглядывал маленькую блондинку в спортивных штанах и свободной футболке. И зачем он только сам в костюм вырядился? Неужели думал, что она снова наденет то красное платье?
− Ты даже костюм надел?
− А смысл мне учиться танцевать, если не смогу воспроизвести все это в костюме?
− Да, наверное, ты прав.
− Но я все равно сильно сомневаюсь в необходимости этого навыка.
− Но когда-нибудь ты же женишься!
Разумеется, любовницы у него были, но разделить всю свою жизнь с одной конкретной женщиной…
− Да, рано или поздно мне придется обзавестись женой.
− Вот поэтому тебе и нужно учиться. Чтобы, когда вы встретитесь глазами на балу, ты подошел бы к ней и… и мог бы предложить нечто получше разговоров о погоде.
− А я думал, мне жизненно важно уметь говорить о чем-то подобном.
− Верно, но не с теми, кого хочешь действительно узнать.
− А кто сказал, что мне нужно узнавать жену? Мне достаточно просто на ней жениться.
− Ужас! Неужели в моем распоряжении осталась всего неделя?
− Всего неделя до приема, но ты и после него можешь остаться. Точнее, тебе скорее всего придется остаться. Если помнишь, у меня есть тридцать дней.
− Помню. Протяни руку. − Зафар послушно повиновался, и Анна обвила вокруг его грубой ладони свои изящные пальчики, притягивая к себе мужскую руку. − Положи ее мне на талию, вот так, а вторую вытяни в сторону.
− А как же музыка?
− Вместо музыки мы будем считать. Вальс танцуют на три такта.
− Вальс? Ну и зачем мне твой вальс в стиле Джейн Остин?
− Ты знаешь, кто такая Джейн Остин?
− Я провел в пустыне пятнадцать лет и мало знаком с современной культурой, но на классику-то мое невежество не распространяется!
− Ты даже готов считать ее произведения классикой?
− Я, конечно, варвар, но и мне ничто человеческое не чуждо. − Он прижал к себе Анну чуть крепче. − Должен же человек хоть как-то развлекаться. Но часто книги были для меня непозволительной роскошью, которую и при всем желании нельзя заполучить. Но однажды мне повезло, и я встретил торговца, продавшего мне «Гордость и предубеждение» на английском. Это была моя единственная книга.
− Я… я никогда не думала, что… что многим приходится жить без книг.
− Элизабет Беннет стала мне отличной спутницей. − Зафар пожал плечами. − Она весьма сообразительна и остроумна. Ты мне ее чем-то даже напоминаешь.
− Раз, два, три, − не зная, как реагировать на такие признания, начала считать Анна. − Двигайся за мной. Раз, два, три.
− А я думал, вести должен мужчина.
− Только если он умеет танцевать. Раз, два, три. Когда освоишь, поменяемся.
Зафар послушно шагал, но все его мысли были сосредоточены на теплых изгибах под его рукой и прижимавшейся к нему мягкой груди.
− Раз, два, три. − Он не отрываясь смотрел на пухлые губы, едва слыша произносимые ими слова и сгорая от такого палящего жара, которого ему не приходилось испытывать даже в пустыне.
− Говори мне что-нибудь вежливое и спокойное, − прошептал Зафар, стараясь не обращать внимания на сжигавший его изнутри огонь.
− Я раз за разом считаю до трех. Можно придумать что-нибудь скучнее? − Анна продолжала уверенно вести его в танце.
− Это все твои губы. Они меня отвлекают.
− Я не специально.
− Не важно, специально или нет, важен лишь результат. Я не могу отвести от них глаз и думаю лишь о том, как бы снова к ним прикоснуться.
− Я помолвлена. Помолвлена и влюблена, и…
Не в силах больше сдерживаться, Зафар приник губами к ее губам, и Анна сразу же застыла на месте, но уже через секунду вцепилась в лацканы пиджака обеими руками и, приподнявшись на цыпочки, углубила поцелуй.
Их языки сплелись, и Зафар растворился в бесконечной темноте, а внутри его с новой силой вспыхнул огонь желания, в десятки раз превосходя все когда-либо им изведанное и сжигая все на свете, кроме сладостного влажного трения.
До Анны Зафар очень давно ни с кем не целовался, а о тех временах, когда поцелуй был всего лишь поцелуем, не требовавшим немедленного продолжения, он и вовсе успел позабыть. Но от этой мнимой простоты переполнявшие его чувства только усиливались и обострялись.