– Хорошо, – согласился инспектор. – Значит, Скофилд мчится по саду, как дикий зверь. Что дальше?
– Не знаю, – произнес Дэвид. – Не знаю, что он делал до тех пор, пока не сел в автомобиль, не обращая внимания ни на что вокруг. Билли Олдфилд вам подтвердит, что он захлопнул дверцу, неуклюже подал машину назад по аллее и вылетел в задние ворота на опасной скорости, настолько мало замечая окружающее, что чуть не разбил стоящий на дороге автомобиль. Можно, конечно, сказать, что это было лишь следствие его гнева. Но есть иное объяснение, и даже два.
– Давайте их послушаем.
– Он мог решить наконец отомстить либо Соне, либо Роберту Фентону. Это далеко идущее допущение, но я считаю, что в его состоянии такое вполне возможно. Скофилд достиг точки, когда подавляемые семь лет размышления и переживания вскипели и выплеснулись и он стал не вполне вменяем. Но может быть и другое объяснение. Я думаю, он ушел со школьного крыльца, прочь от Крэнстона, с кровожадными мыслями на уме. И когда Скофилд дал воображению волю и представил, как налетит на своих врагов, прежде всего он подумал о том, где их можно найти – в музее, превращенном в гримуборную. Тут мелькнула мысль о паре гимнастических булав, которые он там оставил, когда показывал школьному воспитателю. А потом, думаю, то же воображение заставило его отшатнуться от возникшего в уме картины. Мысль о булавах напомнила ему о настоящей крови, и он, будучи по воспитанию и наклонностям человеком мирным, передернулся от омерзения и начал успокаиваться. Однако мысль о булавах не уходила. Скофилд хотел их забрать, он совершенно не собирался оставлять их в музее. Эмоциональный маятник качнулся к другому краю, и Скофилд сказал себе: плевать, если он встретит в музее Соню или ее дурацкого мужа. Вот так, подбодряя себя, он вошел в музей и увидел там Роберта Фентона, одного. Фентон его спросил: «Так это ты?» Именно это уловила Джоан Карсон, а ответа не услышала. Почему? Да потому что Скофилда душил вернувшийся гнев. Фентон попал с первого слова, да еще брошенного зло и слегка презрительно, как подумала Джоан. Она сказала, что для нее это прозвучало как начало очередной ссоры. А у Скофилда кровь хлынула к вискам. Фентон, видимо, должен был сразу идти на сцену на свой следующий выход. Наверное, Скофилд остался в музее, нашел свою булаву и стал ждать, пока актер вернется. Когда Фентон снова появился после своей пьяной сцены с Бассетом, Скофилд набросился на него с булавой и уложил на месте. После этого вышел из музея, сел в машину и поехал прочь – в состоянии возбуждения, описанном нам Билли Олдфилдом.
Инспектор Митчелл тяжело вздохнул.
– Вам бы журналистом быть или политиком, – заметил он. – Вы легко стряпаете убедительную историю и теряете факты, что доктору не очень к лицу. Интересно, не мешает ли это вашей исследовательской работе?
– А что вам не нравится в моей истории?
– Прежде всего, – сказал Митчелл, – Скофилд был искренне удивлен, согласно словам мистера Уорвика, услышав о смерти Фентона. Приятно удивлен, но удивлен. Второе: булава была найдена в бочке для воды. Билли Олдфилд не говорил, что видел, как Скофилд ее туда бросил, а ведь Билли стоял рядом с ней, когда тот садился в машину.
– А, черт! – ответил Дэвид. – Да ерунда. Билли полоумный, мог и не запомнить. Или Скофилд вывез с собой булаву, а уж потом сунул ее в бочку с водой.
– Может быть, – согласился Митчелл. – Но на меня произвели сильное впечатление слова этого мальчика, Притчарда, когда он принес булаву. Замечательный мальчик – отец у него профессор, если не ошибаюсь. Я его спросил, почему он столько трудился над этой бочкой, и он ответил: «Ни в одном из двух сараев ничего не нашлось, а бочка – единственное место, куда можно что-нибудь спрятать на доставшемся мне участке». Я подумал точно так же. К сожалению, местные полицейские не проявили должной тщательности. Они покопались в бочке, помесили в ней ил, но не вылили ее, как сделал Притчард, и потому ничего не нашли. Однако в вашей теории есть еще одна прореха, от которой она, боюсь, рассыпается начисто.
– Какая?
– Фентон прогнал Билли Олдфилда. И был очень зол. Билли сказал: «Погнал меня, будто малость поддатый». Это вполне согласуется с описанием нрава Фентона. Иногда он производил впечатление человека, только что выпившего. Но это случилось с Билли как раз перед тем, как Фентон вышел на сцену в последний раз. Мальчик говорит о бинте вокруг его головы, он был готов к последнему выходу. А случилось это после того, как Билли увидел уезжающего в машине Скофилда.
Наступила долгая пауза, которую нарушил огорченный Дэвид:
– Ну, черт вас побери, Митчелл, так все хорошо у меня складывалось. А теперь, когда вы убрали Скофилда в момент совершения преступления, кто у вас остался?
– Получается, – ответил инспектор, – согласно их собственным рассказам, в музее вообще никого в этот момент не было – кроме, конечно, самого Фентона.
– Полезнейшая информация, блестяще! – вскричал Дэвид. – «Согласно их собственным рассказам». Так кто же из них врет?
– Гэш, Бассет или Лемминг.
– Мы все это уже проходили. Мотив – воровство. Действие разворачивалось так: Фентон ловит вора в момент кражи и обвиняет: «Так это ты?» Вор застенчиво улыбается, ничего не отвечает, но потом выбирает момент и бьет Фентона по голове. Митчелл, это ерунда. Если бы вор хотел заставить Фентона замолчать, стал бы он ждать? Оставил бы время рассказать об этом? И почему тогда, если это был застигнутый вор, Фентон промолчал? Он вполне мог сообщить Джорджу Леммингу, когда они вместе уходили со сцены. А вот если в музее он увидел Скофилда, то, естественно, никому не стал бы говорить. Так что это должен быть Скофилд.
– Это не мог быть Скофилд.
– Вы на основании слов дефективного подростка рушите теорию, удовлетворяющую всем фактам.
– Она не удовлетворяет всем фактам. Кражи в этом преступлении играют существенную роль, я убежден. А Билли никогда бы не придумал свое описание Фентона. Как он мог бы вообразить бинты и внешность пьяного?
– Погодите! – сказал Дэвид. – Пьяного! Что сказал Лоуз о его игре в этой последней сцене? «Реалистично – не так, как он обычно играет». Боже ты мой! – воскликнул он. – Почему я раньше не подумал?
– Говорите, – попросил инспектор Митчелл. – Скажите мне все, даже самое худшее. Я выдержу.
– Вот оно, мое объяснение. Удар был нанесен сразу после слов «Так это ты?». Фентон упал, но почти тут же пришел в себя, или ему помог противник, ужаснувшись тому, что сделал. Вы помните, что череп треснул, но трещина была невелика. Смерть наступила в результате компрессии, вызванной кровоизлиянием в мозг. Хорошо известны случаи, когда компрессия наступала не сразу. Пострадавший вставал, уходил домой, а через некоторое время погружался в глубокий сон, заканчивающийся комой и смертью. Именно поэтому вы, полицейские, и люди, умеющие оказывать первую помощь, так настаиваете, чтобы всех пациентов даже с легкими травмами головы обязательно госпитализировали. Фентон, обругав Билли Олдфилда, находился под воздействием удара, под этим же воздействием он играл последнюю сцену сэра Тоби, откуда и взялся этот ненамеренный реализм. Вероятно, он забыл, кто его ударил, забыл вообще, что его ударили. Но роль свою не забыл; он знал ее, как пьяница знает дорогу домой. Потом он вернулся в музей и провалился в кому, в которой его и нашли. В этот момент в музее вполне могло никого не быть. Удар был нанесен до того, как он в последний раз появился на сцене. И его вполне мог нанести Скофилд.