– Прошу прощения, – повинился Дэвид. – Боюсь, что и правда излагаю несколько путано. Сказать вам, что я думаю насчет девушки-пожарной?
– Говорите.
– Ну так, по-моему, это не девушка. Это мужчина.
Инспектор Стейнс презрительно фыркнул.
– Это было бы очень просто, – продолжил Дэвид. – В офисе пожарных все время полагается находиться дежурному, но сегодня там никого не было. Хватило бы полминуты, чтобы туда заскочить, взять комбинезон и выйти. У проходящих по коридору рекрутов человек с комбинезоном в руках интереса не вызовет. Далее. Он заходит в темный коридор позади двух черных лестниц, ныряет там в кладовку, надевает комбинезон и пару жемчужных клипсов и зачесывает волосы как девушка, стриженная под мальчика. Такие волосы довольно длинны для мужчины, но есть еще гражданские, которые держатся этого стиля. Потом он смело входит в туалет с надписью «Для дам». Если занято, то у него есть время подождать, пока освободится. Если все чисто, он поправляет перед зеркалом прическу, пудрится и красит губы принесенными пудрой и помадой. Оттенок выбирает яркий для компенсации синеватой челюсти: вы помните, что он темноволосый. А дальше прямым курсом: возникает в виде девушки, хватает ближайшее ведро с песком, несет его по женской лестнице, надеясь, что форменный комбинезон позволит ему пройти мимо сержанта ВААФ у дверей, делает что собирался – что бы это ни было – и уходит той же дорогой. И то же самое в обратном порядке.
– А пудру он куда дел?
– Вы не нашли ее в ведрах с песком?
– Нет.
– Тогда должна быть вот эта. Обнаружил в женском туалете. Там она внимания не привлекает – ну повезло нашедшей. Как видите, здесь едва ли что-то осталось. Обычные посетительницы уборной могли счесть это удачной находкой.
– Если вы правы, то странно, что он оставил клипсы в таком очевидном месте, как карман комбинезона.
– Наверное, хотел их тоже пристроить в пожарное ведро. Может быть, ожидал, что получится уйти вместе с ведром. Мисс Покок испортила ему игру, и он не решился использовать какое-нибудь ведро на открытом месте в коридоре.
После слов Дэвида наступила пауза. Потом инспектор устало выпрямился на стуле.
– Вы уверены, что этот пожарный – не женщина, а мужчина. И все же предполагаете, что офис пожарных был пуст, как сегодня, во время вашего визита. А они говорят, что там целый день кто-то был.
– Но мы знаем, что кто-то туда входил, поскольку клипсы нашли там. Естественно предположить, что комбинезон, в котором они оказались, использовался для прохода наверх. Никто не станет вторгаться в кабинет, чтобы пристроить пару клипсов на виду у обитателя комнаты, если таковой будет.
– Нет, здесь вы правы. Но допустим, кабинет на самом деле был пуст, почему вошел именно мужчина, а не женщина?
– Потому что в тот день шла медкомиссия для женщин. Я же вам сказал: меня развернули, когда я подошел сегодня к женской лестнице. Наверняка приняли за рекрута. Если бы этот фокус с комбинезоном попыталась выполнить женщина, ее бы тоже возвратили, появись она возле мужского коридора.
– Но ведь ее могли принять за пожарную, если бы она остановилась возле их офиса?
– Я выяснил, что женщин-пожарных в «Методист-Холле» нет. И думаю, персонал здания не мог этого не знать.
– Да, должен был знать. – Инспектор Стейнс уставился на свой стол. – И что это нам оставляет? Имеющая мотив официантка, которая могла бы подменить помаду в «Зеленом какаду», и неизвестный мужчина, который мог бы это сделать в «Методист-Холле». Но закавыка в том, что найденная помада не принадлежит Урсуле Фринтон. А та все еще не найдена.
– Как же вы не понимаете? – напористо заговорил Дэвид. – Помаду, которую вы нашли в пожарном ведре, использовал ряженый. Вполне мог купить ее специально для этого случая. Девушки помаду одалживают редко, особенно в наши дни, когда тюбик на вес золота. И я знаю чуть больше: помада Филлис Хилтон куплена в аптеке на Хай-стрит почти напротив «Зеленого какаду». Аптекарь сказал мне, что в прошлом месяце у него была дюжина тюбиков этой помады, и все – ярко-алые. Он помнил, как продавал помаду мисс Хилтон. К тому времени их осталось шесть. И еще он помнил, что точно такую же купил один молодой джентльмен. Продавала его помощница и потом ему рассказала. У вас должны быть возможности все прояснить. Я лично думаю, что это окажется побочным следом, хотя и небезынтересным.
Инспектор завернул каждый тюбик помады отдельно, надписал их заново и убрал со стола. Потом холодно посмотрел на Дэвида.
– У вас, любителей, должна быть очень интересная жизнь, – заметил он не без сарказма. – Боюсь, что не могу тратить свое время на «небезынтересные побочные следы», как вы их называете. Не надо думать, будто дело Фринтон – единственное, которое сейчас у меня на руках. И вообще… – Тут он взорвался: – Какого черта вы наворотили мне целую историю про какого-то плейбоя, если думаете, что она пустая?
– Я такого не говорил, – вежливо возразил Дэвид. – Все довольно серьезно, я не сомневаюсь, даже если окажется, что дело не уголовное. Я только хотел сказать, что мы должны разъяснить этот инцидент с пожарной, и не потому что он находится в центре всех этих событий, а потому что самым вопиющим образом там не находится.
– Что вы имеете в виду?
Дэвид с серьезным видом подался вперед.
– У вас нет ощущения, что в этом убийстве что-то вышло совсем не так? Что оно пошло совершенно не по плану? Что произошло оно в таком месте и таким образом, каким не стал бы действовать по своей воле ни один убийца, если он не маньяк?
Инспектор Стейнс кивнул.
– Почему вы сразу этого не сказали? – буркнул он неласково. – Да, меня это беспокоило с самого начала. Никто не стал бы так изобретательно и тщательно вставлять иглу с ядом в помаду, чтобы потом бросить там, где ее сразу найдут. И никто не стал бы ждать с этим фокусом до тех пор, пока три доктора…
– Четыре, – деликатно поправил Дэвид.
– Вы имеете в виду специалиста-кардиолога?
– Более чем остальных трех, вместе взятых.
– В общем, пока три доктора подтвердят то, что написал кардиолог. И дадут ей умереть прямо у себя под носом.
– Именно так, – согласился Дэвид. – Уже одна только профессиональная гордость заставила бы их подозревать злой умысел, верно? Нет, я думаю, смерть должна была случиться раньше или позже.
– Позже быть не могла, – сказал инспектор. – Тот, кто планировал все это, знал, как реагируют девушки, иначе бы вообще отбросил эту идею с помадой. Так что он не сомневался: она обязательно подкрасит губы, как только доктора с ней закончат. А должна была умереть она вообще до того, как попадет на комиссию.
– Значит, нужно как следует проанализировать все это утро. Мы знаем, что за ленчем у Урсулы была собственная помада и она не подкрашивалась перед выходом из кафе.
– Знаем?