– Вы заблуждаетесь. На основании чего вы делаете этот вывод? На основании двух слов, которые еле слышны на записи. Да может, там проводки соединились. Вы полагаете, что через… – Франкёр повернулся и посмотрел на часы, – через шесть часов кто-то собирается уничтожить дамбу «Ла Гранд»? Но их там даже нет. Они сидят с вашим молодым агентом где-то в другом месте.
– Это ложный след. Они хо…
– Хватит, – отрезал старший суперинтендант. – Если это ложный след, то вы на него купились. Они хотят, чтобы вы пошли по глупейшей наводке. Я думал, вы умнее. И вообще, кто эти таинственные «они»? Кто хочет уничтожить дамбу? Нет, это нелепость.
– Да послушайте же, Франкёр, – сказал Гамаш голосом низким и сиплым от усталости, – что, если я все же прав?
Эти слова заставили остановиться старшего суперинтенданта, который уже направился к двери. Он повернулся и уставился на старшего инспектора Гамаша. В последовавшей за этим долгой паузе можно было услышать лекцию о преимуществах конского навоза против коровьего.
– Мне нужно больше доказательств.
– Агент Лакост пытается их собрать.
– Где она?
Старший инспектор стрельнул взглядом в сторону Бовуара. Они отправили агента Лакост два часа назад. В отдаленный поселок индейцев кри, расположенный рядом с дамбой. Именно они больше всего возражали против ее строительства. И именно они пострадали бы сильнее всего в случае катастрофы. Ей было приказано явиться к старейшине кри, женщине, с которой Гамаш познакомился несколько лет назад. На скамье рядом с «Шато-Фронтенак».
Они надеялись, что сейчас от агента Лакост поступят какие-нибудь сведения и они убедят старшего суперинтенданта Франкёра прекратить свои поиски на основе высоких технологий и спуститься с небес на землю. Изменить курс. Перестать смотреть в настоящее и оглянуться в прошлое.
Но пока никакой информации от агента Лакост не поступало.
– Я прошу вас, сэр, – сказал Гамаш. – Отправьте туда несколько человек. Тихая проверка безопасности дамбы. Посмотрите, какие силы могут быть у противной стороны.
– И выставить себя идиотом?
– Выставить себя предусмотрительным начальником.
Старший суперинтендант Франкёр сердито посмотрел на Гамаша:
– Хорошо. Это я сделаю.
Франкёр ушел, и Гамаш увидел, как тот говорит со своим заместителем. Гамаш много в чем подозревал Франкёра, но в желании убить десятки тысяч квебекцев – нет.
Он снова надел наушники и присоединился к агенту Морену. Тот рассказывал о споре, который когда-то состоялся у него с сестрой и закончился киданием горошинами друг в друга. Голос его снова звучал медленно, устало.
Гамаш подхватил разговор и стал рассказывать Морену о спорах между его собственными детьми, Даниэлем и Анни, когда они были маленькими. О том, что Даниэль был более чувствительным, более умеренным из двоих. О том, как Анни, юная и умненькая, всегда брала верх над братом. О соревновании между ними, которое со временем сошло на нет, переросло в родственную любовь.
Он говорил, но ни на миг не забывал о двух вещах.
Меньше чем через шесть часов, в 11.18 громадная плотина электростанции будет взорвана. И агент Поль Морен будет убит. И старший инспектор Гамаш знал еще кое-что. Если появится возможность предотвратить одно из этих двух преступлений, то он понимал, какое из двух.
– Как ваш друг?
– Друг? – Гамаш повернулся и увидел Элизабет, которая внесла в библиотеку книги и положила их в тележку возврата.
– Месье Комо, – уточнила она. – Эмиль. – Она наклонилась над тележкой, перебирая книги и не глядя на Гамаша.
– Он в полном порядке. Я встречаюсь с ним через несколько часов в «Шато». Там состоится заседание Общества Шамплейна.
– Интересный мужчина, – сказала она и ушла, оставив Гамаша одного в библиотеке.
Он дождался, когда ее шаги смолкнут, потом оглядел бесконечные ряды книг. С чего начать?
– Вы уже рядом? Успеете?
Усталость в конце концов одолела Морена, и его страх, так долго сдерживаемый, прорвался наружу через натянутые нервы и телефонную линию.
– Успеем. Не сомневайся.
Наступило молчание.
– Вы уверены? – Голос звучал натужно, почти визгливо.
– Уверен. Ты боишься?
Ответа не последовало – только молчание, а потом звук рыданий.
– Агент Морен, – сказал Гамаш, вставая из-за стола.
Он ждал, но ответа так и не услышал, только звук, который сказал обо всем.
Гамаш говорил несколько минут, подбирая утешительные слова ни о чем конкретном. О весенних цветах, о покупке подарков для внуков, о ланчах в бистро «Лемеак» на рю Лорье, о любимой песне его отца. А в ответ – только рыдание, стоны, кашель, вой: агент Морен в конце концов сломался. Гамаша поразило, что молодой парень так долго держал себя в руках, невзирая на весь этот ужас.
Но теперь нервы сдали, и слезы затопили телефонную линию.
Старший инспектор Гамаш говорил о катании на лыжах на Мон-Сен-Реми, об искусстве Клары Морроу и поэзии Рут Зардо, и постепенно рыдания становились все тише и тише, дыхание выравнивалось.
Гамаш помолчал.
– Ты боишься? – снова спросил он.
Через большое окно он видел, как в большом офисе агенты, аналитики, следователи и старший суперинтендант Франкёр замерли, глядя на него и слушая агента, который был так отважен, а теперь не выдержал.
В своей полутемной комнате агент Иветт Николь записала все это и прослушала еще раз в зеленоватом свете ламп.
– Ты меня слышишь, агент Морен?
– Да, сэр. – Но голос звучал слабо, неуверенно.
– Я тебя найду. – Каждое слово чеканное, медленное. Слова из металла и камня, твердые слова. – Прекрати воображать худшее.
– Но…
– Слушай меня, – потребовал Гамаш. – Я понимаю, как тебе тяжело. Это естественно, но ты должен прекратить. Ты представляешь себе, как истекает время, представляешь, как взрывается бомба. Я правильно говорю?
– Вроде как.
Дыхание в трубке было тяжелым, словно Морен только что пересек финишную черту после долгого бега.