– Да я даже адреса ее не знаю!
– Как так? – прищурился Корнеев. – А как же сговор?
– Да не было никакого сговора! Она все правильно сказала: случайная встреча. Я ее не за ту принял.
– Ха-ха! – расхохотался Корнеев. – Значит, бес попутал! Там вы с ней, а тут я с… Ха-ха! Ну, вы даете! Стой! – Он перестал смеяться и вытер слезы. – Я тебе не верю. Я вообще никому не верю. Поэтому все останется, как есть. Дело решенное. Ее босс ее слил. Сказал – сама разбирайся. А ты – проваливай.
– Можно сейчас уйти?
– Сейчас? – Корнеев полез рукой в бритый затылок. – Нет, сейчас нельзя.
– Почему?
– Потому. Я так решил. Завтра. Ежели я буду менять свои решения, то я в них запутаюсь. И тогда меня легко будет кинуть. А так, все знают: Корнеев сказал – Корнеев сделал. И все, что он решил, не отменяется.
– Странная логика. Даже из соображений выгоды не отменяется?
– А какая мне в тебе выгода? У тебя же ничего нет!
– Ну, я не знаю. Я могу у вас водителем работать.
– Чего? Нет, так нельзя, – нахмурился Корнеев.
– Почему?
– Потому. Я так решил. – Он вылил себе в рюмку остатки водки. – Ну, бывай! За нашу случайную, так сказать, встречу и не случайное расставание! – Он заржал и выпил.
Васьков уже понял, что переубедить эту машину для вышибания денег не удастся. Программа была элементарной, проще уже некуда, но работала без сбоев.
Допив водку, Корнеев ушел.
А утром пришел Николаша, но, не как обычно, уже без подноса с завтраком.
– Свободен, – коротко сказал он.
Васькову почудилось в его голосе сожаление. Очень уж по душе была Николаше роль тюремщика, потому и был так сладок раньше его голосок и так мрачен он был теперь.
Проводить «гостя» никто не вышел, его просто не остановили, когда он брел по коридору, не окликнули, когда вывалился на крыльцо, опьяненный свежим воздухом. Когда подошел к калитке, охранник беспрепятственно ее открыл, молча. Машину, доехать до города, тоже не предложили.
Денег на такси не было. Пришлось долго искать, у кого бы спросить: ходит ли автобус? Оказалось, до Питера ходит электричка. Это было Васькову на руку, в электричке можно и зайцем прокатиться.
«И куда теперь?» – прикинул он, выйдя на перроне, в Питере. Мобильник вернули, поэтому Васьков позвонил квартирной хозяйке, сказать, что не сможет сейчас заплатить за следующий месяц. На что ему без всякой деликатности велели убираться.
– Если в три дня не съедешь, я врежу новый замок, и все твои вещи останутся у меня! – пригрозила хозяйка.
«Миллионер, блин», – усмехнулся он, спускаясь в метро. В кармане нашлась кое-какая мелочишка. Вспомнил вдруг, как красиво жил там, на Пхукете. Эх, кабы к таким деньгам еще и мозги! Сейчас бы он поступил по-другому, свались ему с неба полмиллиона баксов! Затаился бы, переждал, потом открыл бы свой бизнес, купил квартиру, машину хорошую…
Вместо этого – куча проблем. И столько же приятных воспоминаний, но ими сыт не будешь. Издержки нищей юности: хочу все и сразу. А вдруг да завтра кирпич на голову? Эх, знать бы наверняка, сколько кому отмеряно!
Деваться было некуда, он ехал на Васильевский.
– Ты?! – удивилась бывшая жена, увидев его на пороге. Слава богу, она оказалась дома.
– Ты одна? – спросил он.
– Пока да. Муж вернется с работы вечером.
– Ты замужем?
– Гражданским браком. Спасибо, научил, – хмыкнула Татьяна и нелюбезно спросила: – Чего тебе?
– У меня проблемы. Денег нет, за квартиру заплатить. С работы уволили.
– Ну а я здесь при чем?
– Может, я хотя бы войду?
– С какой стати? – Она широкой спиной загородила дверной проем. Васьков отметил, что бывшая раздобрела.
– Что, и чашки чаю не нальешь?
– А я тебя в гости не звала! Ты когда последний раз обо мне вспоминал? Ты меня с днем рождения поздравил?
– Извини, забыл, – виновато сказал он.
– А теперь, выходит, вспомнил! Нет уж! Ты у меня и так молодость отнял! Даже вспомнить нечего!
– Танька, не ври! – разозлился он. – Когда я по трассе гонял, сама стояла на трибуне, визжала от восторга! На вип-трибуне, между прочим!
– Потому что дура была! Думала, за знаменитость замуж выхожу! Жизнь удалась! А сейчас, посмотри на меня! Я ведь красавицей когда-то была!
– Так тебе же сорокет, Танька! Годы никого не красят! Я-то здесь при чем?!
– А ты телик смотришь?! Кто за собой следит, тот и в пятьдесят на двадцать выглядит! Были бы деньги! И мужья нормальные! А у меня что?!
– Я не ругаться с тобой пришел, – опомнился он. – Все это мы с тобой уже обсудили и решили развестись.
– Потому что ты меня, Васьков, достал! Я на тебя свою красоту и молодость потратила! Никогда тебе этого не прощу! Проваливай, слышишь?!
– Ну, дай хотя бы денег взаймы! – взмолился он. – Вспомни: ведь я тебе все оставил при разводе!
– Не мне, а дочери, – отрезала бывшая. – Хотя бы поинтересовался, как она?
– Как дочь? – вяло спросил он.
– Нормально. Вся в папашу, – не удержалась Татьяна. – У тебя всю жизнь бабы были, а у нее мужики. Двадцати нет, а считай, по рукам пошла.
– А ты святая! Как ее воспитала, так она и живет! Сама-то сколько мужиков после меня сменила? Нечего валить с больной головы на здоровую!
– Слушай, чего тебе от меня надо? – огрызнулась бывшая жена. – Сказал, что хотел – проваливай!
– Таня, мне ведь больше не к кому пойти, – вздохнул он. – Дай денег, а? Клянусь, я отдам! Ты же меня знаешь!
– Я не миллионерша, – хмуро сказала Татьяна.
– Хорошо. Я дождусь твоего мужа и поговорю с ним, как мужик с мужиком. Думаю, он меня поймет. Ведь я ему такое наследство оставил, – он кивнул на пышный Татьянин бюст, выпирающий из тесного лифчика.
– Нечего пялиться, не твое теперь! – она нервно запахнула халат.
– Тогда просто дай денег!
– О господи! – она метнулась в комнату.
Он терпеливо ждал на лестничной клетке. Эта квартира когда-то была его. И вот теперь он стоит на пороге, не имея права даже войти в прихожую. Это называется, раздел имущества. После развода настоящий мужчина уходит в никуда, а жена пускает корни в диван, а мысли запирает на кухне. Вон Танька как разжирела!
– На! Подавись! – бывшая торопливо сунула ему деньги. – Пятнадцать тыщ, больше у меня нет! На шубу копила!
– Шуба больше стоит, – вздохнул он, засовывая деньги в карман.
– Васьков, у тебя совесть есть? – взвилась Татьяна. – Я тебе больше ничего не должна! Иди к тем, с кем гулял! К бабам своим!