– Наткнулся на нее в холле отеля, после того как сбежал от Клаудии. Мы готовили презентацию, а она почему-то никак не подружится с «Пауэр Пойнт». – Он посмотрел на Джону. – Ну как обед?
– Стейки у них отличные, – прогудел Джона и выпил еще пива.
– Да, слышал.
В последнее время они встречались раз в два года.
Но после многих лет знакомства Джона видел Люка насквозь. Черт возьми.
Джона невозмутимо рассматривал бутылки на стеллаже бара. Люк повернулся в кресле, чтобы лучше увидеть приятеля. Одновременно он бегал большим пальцем по дисплею своего смартфона и наконец сказал:
– Вообще-то у нас есть план поужинать вместе. У меня и Эйвери.
Джона сжал свою бутылку и не мог сдержать саркастической усмешки. Он поймал взгляд Люка и махнул ему рукой:
– Собираешься с ней поужинать? Правда?
Люк отложил телефон в сторону, и его лицо расплылось в улыбке:
– А почему нет?
– Вроде однажды уже собирался.
Улыбка Люка погасла.
– Ничего подобного. Она сказала, что будет обедать в Панч-отеле. И если я вдруг буду где-то рядом, могу присоединиться.
– Ну, ты даешь, Люк. Не валяй дурака. Она полагала, что это свидание.
– Да какое свидание? С чего ты взял?
Когда только успел его старый друг превратиться из весельчака и проказника в убогого трудоголика, с утра до вечера насилующего свой телефон? Наверное, после того, как от него ушла жена и оставила его с носом.
Люк несколько секунд взирал на Джону, а потом откинулся назад в своем кресле:
– А вечер был бы славный. У нее такие ножки!
И улыбка. А выговор? Он всегда меня с ума сводит.
Джона крепился изо всех сил, хотя внутри кипел от негодования. Судя по всему, Люк это заметил, потому что он вдруг по-актерски громко рассмеялся.
Направив бутылку с пивом на Джону, Люк сказал:
– Значит, ты и мисс Манхэттен, да?
– Никакой мисс Манхэттен, и ничего у меня с ней нет.
Люк оскалился как акула и передразнил его:
– Ну, ты даешь, Джона. Не валяй дурака.
Джона сжал пальцами бутылку с пивом и вперился взглядом в пузырьки.
– Насчет ножек вполне с тобой согласен. И улыбки. И выговора. – И глаз. Он не мог забыть эти ее глаза, когда их взгляды встречались. Они потемнели от удовольствия, когда он выпустил ее из своих объятий. – Но она – мой самый страшный кошмар.
Люк недоверчиво вскинул брови:
– По наблюдениям Клаудии, она не бедствует. Может, большие алименты.
– Не в этом дело. Она… – Великолепная, сексуальная. Горожанка, стреляная птица, но в чем-то наивная. Вполне могла бы свести его с ума, если бы захотела. – Берет за душу.
Люк призадумался:
– Ну вот, все эти ее ножки и денежки и дают результат.
Джона чокнулся бутылкой пива с Люком.
– Я разок уже обжегся, – продолжил Джона. – И не хочу повторять свои ошибки, когда что-то такое предчувствую.
– То есть когда попался на крючок?
– Да, но пока, мне кажется… нет.
– Значит, тебе повезло. Потому что если ей кто-то нужен, так это я.
При этих его словах Джона встрепенулся и вышел из задумчивости. Он откинулся в кресле и улыбнулся:
– Не настолько, насколько ей самой представляется.
– Думаешь, моего шарма может и не хватить?
– Просто она… сейчас меняется.
Люк расхохотался на весь бар. Подался вперед.
Делано прислушался. К счастью, смотрел без намека на ревность.
– Я не в курсе последних событий. Выходит, «отличный стейк» означает нечто большее, чем просто жаркое?
– Успокойся. Стейк – это стейк.
– Но что-то ведь произошло?
Джона не ответил, а Люк стукнул ладонью по столу так, что бутылки с пивом подскочили:
– Джона Норт – опора и гордость Лунной бухты – пообедал с девушкой, которая пришла на свидание со мной и которая является его самым страшным кошмаром. Ты нацелился на нее до или после того, как она предложила мне с ней пообедать?
Джона скривился, у него все поплыло перед глазами.
– Черт!
От громкого смеха Люка задрожали стены маленького бара.
– Дружище, ты не представляешь, какой кайф я от всего этого ловлю. Ко мне толпами ходят девицы и спрашивают, правда ли свободен этот чувак с доской для серфинга под мышкой… И тут появляется утонченная американка, на другой день она уже неровно к нему дышит, очаровывается его неведомыми достоинствами и…
Люк осекся, когда завел речь о последних значительных – или не столь значительных – событиях в жизни Джоны. Он хлопнул друга по спине:
– Слушай, вали от нее подальше. Вали и не оборачивайся.
– В теории звучит неплохо.
– Но лучше реализовать на практике. Поверь мне, – отчеканил Люк.
Джона кивнул. Несколько лет назад другая отдыхающая перевернула с ног на голову всю его жизнь, которая с тех пор так и не вернулась в прежнее русло.
Но тогда он был другим человеком. Если вообще им был. После долгого одиночества, ничем не привязанный к жизни, слишком большие надежды возлагал на интимную близость. Просто искал партнершу. А когда у него поселилась женщина, ему почудились настоящий дом и уют.
Но с тех пор его взгляды изменились. Теперь он – крепкий орешек. И ни в коем случае не позволит себя одурачить. Если у них с Эйвери что-то будет – и хорошо. Но решение зависит только от нее.
– Эй, ты слышал, что я тебе сказал? – буркнул Люк.
– О чем?
– Чтобы ты сматывал удочки. И поднимал паруса, если прибегать к моряцким аналогиям.
– Что ты понимаешь в моряцких делах? Или в женщинах, если на то пошло?
Люк несколько секунд смотрел куда-то вдаль, а потом выдавил из себя:
– И в самом деле…
Эйвери сидела в стильном ресторанчике, навевающем ассоциации с пятидесятыми годами прошлого века, когда всюду звучала песенка «Поцелуй меня» в исполнении Розмари Клуни. Люк запаздывал на свидание, и Эйвери посмотрелась в зеркало. Ее волосы были убраны в сложный узел на затылке. Элегантный, платинового оттенка лиф приковывал взоры мужчин, а слегка расклешенные темные брюки подчеркивали линии бедер. Ее любимые сережки с бриллиантами поблескивали в теплом золотистом свете новозеландских фонарей на высоких треногах.
Шансов у Люка не осталось.
Ничуть об этом не сожалея, она посмотрела в окно и на секунду представила, что видит в нем темные кудри другого мужчины.