– Что это вы здесь делаете?
Джонатан стойко выдержал этот взгляд и ответил:
– Добрый вечер, мэм. Я приехал повидаться с мисс Донован.
– С какой целью?
Хороший вопрос. Один из тех, на которые невозможно ответить правдиво. И он предложил ответ, вполне похожий на приемлемый:
– Я хотел бы принести ей поздравления по случаю будущего бракосочетания.
Леди Олкотт прищурилась.
– Я полагаю, что вы имели полную возможность сделать это прошлым вечером.
– Вот именно, что нет, – возразил Джонатан. – Была такая толчея, и мисс Донован в качестве почетной гостьи пользовалась огромным спросом.
Глаза у леди Олкотт сузились до такой степени, что напоминали змеиные.
– Я вам не верю.
Джонатан широко раскрыл глаза, словно в изумлении.
– Вот как?!
– Нет ли у вас планов поступить с ней так, как вы уже поступили с ее сестрой?
Леди Олкотт приложила руки к унижению Серены в той же мере, как и он сам, и она отлично это знала.
– Вовсе нет, мэм.
– В таком случае, чего бы вы хотели от моей племянницы?
– Как я уже говорил…
– Нет!
Джонатан поднял одну бровь.
– Ее нет дома! – как отрезала леди Олкотт.
Джонатан постарался скрыть растущее раздражение. Ничего другого он и не ожидал. Он вполне заслужил неприязнь леди Олкотт и ее семьи.
Он слегка наклонился вперед и произнес:
– Ну хорошо, миледи, я скажу вам чистую правду.
– Сделайте одолжение.
– Я приехал, чтобы принести извинения.
– В чем?
– Боюсь, что я вчера вечером поставил мисс Донован в неловкое положение. Это вышло совершенно ненамеренно, и я хочу сказать ей об этом.
Вспышка серебристого света ударила ему в глаза, через плечо леди Олкотт он увидел Серену – Мэг, – остановившуюся в смущении неподалеку от них на выложенном черной и белой плиткой полу прихожей. Она посмотрела из-под полей шляпы прямо на Джонатана широко раскрытыми серыми глазами и, приоткрыв рот, скорее выдохнула, чем произнесла:
– Ох!
Он наклонил голову и поздоровался с ней:
– Мисс Донован! Добрый вечер.
Серена сделала несколько шагов вперед, ступая осторожно, словно по чему-то скользкому.
– Добрый вечер, милорд.
Леди Олкотт с шипением выдохнула, и Джонатан какую-то секунду думал, что она собирается с треском захлопнуть дверь у него перед носом. Но как видно, некая частица хорошего воспитания еще сохранилась в ней, потому что она изрекла:
– Граф желает что-то сказать тебе, племянница.
Огромные серые глаза раскрылись еще шире, как бы вопрошая: «О чем?» Тем не менее Мэг удержалась на позиции вежливости, обязательной для леди:
– Вот как? О, я готова его выслушать, одну минутку подождите.
– Так иди же сюда, – процедила леди Олкотт сквозь зубы и приоткрыла дверь пошире, чтобы Джонатан мог войти. Сняв шляпу, он переступил порог.
Оба они, граф и Мэг, приблизились к леди Олкотт.
– Я останусь пока в гостиной, на тот случай если буду вам нужна.
С этими словами она развернулась и зашагала по коридору, по обеим стенам которого были развешаны огромные семейные портреты.
– Чем я могу вам помочь, милорд?
– Благодарю вас, что согласились увидеться со мной, – ответил он, пристально вглядываясь в нее.
Как много, очень много было в ней от Серены, гораздо больше, чем от той Мэг, которую он помнил. Когда сестры стояли рядом одна с другой, даже неподвижно, он сразу узнавал, которая из них Серена. Он гордился своей редкой способностью различать одну от другой. Даже Лэнгли, который влюбился в Мэг, как-то раз, к своему великому смущению, принял Серену за свою возлюбленную.
– Я хотел бы извиниться перед вами за свое грубое поведение вчерашним вечером.
– Ваше грубое поведение?
– За то, что назвал вас именем вашей сестры.
Ее веки заморгали быстро-быстро. Она ответила ему несколько принужденной улыбкой.
– Да не думайте вы о таких пустяках! Это обычная, очень частая ошибка многих.
– И все же… Я… я знаю, как близки вы были с сестрой. Как сильно должны тосковать о ней.
С лица ее все не сходила принужденная, теперь даже вымученная улыбка.
– Я предпочла бы, чтобы мы с вами не говорили о моей сестре, лорд Стрэтфорд. Вы, конечно, меня поймете.
Он не мог бы согласиться с этим вполне уверенно. Она выглядела как Серена и в то же время как Мэг. То были вещи тонкие, деликатные… форма ее губ, особые искорки в глазах… это напоминало ему Серену, однако, черт побери, шесть лет – срок долгий. И не важно, какая это из сестер, она все равно изменилась бы с тех пор, как он видел ее в последний раз. Она потеряла очень близкого ей человека.
– Я понимаю, – как можно мягче проговорил он. – Простите меня.
Она кивнула со словами:
– Само собой. – И, помолчав, добавила: – Не ожидала увидеть вас вчера вечером. Даже представления не имела, что вы стали таким близким другом капитана Лэнгли.
– Мы стали друзьями с тех пор, как… – Он вдруг примолк, явно пытаясь что-то вспомнить. – Да, мы сошлись по-дружески несколько лет назад. Лэнгли – добрый друг и очень хороший человек.
«Не то что я».
Ее улыбка потеплела, но выражение глаз оставалось прежним.
– Да, – пробормотала она.
– Вот именно. И знаете, Лэнгли пригласил меня быть другом-распорядителем на вашей свадьбе.
Ее улыбка исчезла, губы сжались в тонкую линию. Между бровями появилась морщинка. Эта новость вроде бы рассердила ее.
Собственно говоря, тут нечему удивляться, не так ли? В конечном счете ведь именно он послужил причиной гибели ее сестры. Разумеется, она не могла забыть об этом.
– Вы очень хорошо выглядите, Мэг, – произнес он примирительным тоном.
Она встрепенулась как птичка, оттого что он обратился к ней так искренне и простосердечно, и на лицо ее вернулась приветливая улыбка.
– Благодарю вас. И вы тоже недурно выглядите.
Он улыбнулся ей в ответ и почувствовал, что его вдруг бросило в жар. Надо уходить отсюда, пока он не сделал чего-нибудь такого, о чем станет потом сожалеть. Например, заключит ее в объятия, поцелует в губы и узнает раз и навсегда, кто же она, эта женщина.
«Лэнгли. Подумай о Лэнгли».
Он и подумал о Лэнгли. О том, что пришлось пережить Лэнгли за последние шесть лет. По большей части причины этого коренились в плохих поступках его, Джонатана, и он не желал снова причинять боль другу.