– Он вовсе не хочет использовать меня, Серен… Мэг. Я уверена, что ничего подобного быть не может. Я это знаю! Он так нежен со мной, так деликатен.
– О Господи! – скорее выдохнула, нежели произнесла Серена. Нежный. Деликатный. Именно таким был Джонатан. – Ох, прошу, Феба… Умоляю! Не будь такой дурочкой.
На глаза ее навернулись слезы. Феба покачала головой.
– Я вовсе не дурочка. Это правда. Не знаю, что произошло с тобой когда-то. Но даю слово, что у меня все совершенно по-другому. Поверь мне. – Она помолчала, потом наклонила голову, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. – Помоги мне. Прошу, помоги нам. Если мы ему поможем, он, я уверена, сумеет доказать тете Джеральдине, маме, капитану Лэнгли, вообще всем, что мне подходит. Себастьян такой смелый, такой умный и такой сильный. Это правда, он такой. И он хочет меня. Я знаю!
Серена покачала головой.
– Он упоминал о браке?
Феба неловко поежилась.
– Ну… нет. Но у него как раз теперь очень много разных хлопот, с которыми надо разделаться. И думаю, что он не считает возможным поднимать этот вопрос до тех пор, пока не справится с делами.
Серена сдвинула брови.
– Ну и в чем заключаются его затруднения?
Феба повела головой из стороны в сторону и ответила:
– Я не знаю. Может, ему надо с долгами расплатиться? Но что бы ни было, это его ужасно беспокоит. У него какие-то сильные опасения или дурные предчувствия. Я это замечаю, когда он смотрит на меня. У него в глазах такая тоска, такое покаянное выражение…
Умолкнув, она скрестила на груди руки.
– Феба, ты не должна с ним больше встречаться.
Ее тусклый взгляд встретился со взглядом сестры.
– Но я буду с ним видеться, я должна.
– Ты еще слишком молода, чтобы понимать, какой бедой это может обернуться для всех нас. Для нашей семьи. Ты слишком долго не была в Лондоне.
Феба передернула плечами.
– Это не имеет никакого значения.
– Не будь такой эгоистичной.
– Мне все равно! Я буду встречаться с ним, нравится это или нет тебе, маме или тете Джеральдине!
– Нет, Феба. Я это… запрещаю.
Серена поморщилась. Она никогда не муштровала младших сестер – на деле большую часть жизни сама нуждалась в том, чтобы ею кто-то командовал, – и не привыкла к этому. И потому боялась, что не сумеет с этим справиться.
– Ты ничего не можешь мне запретить. Ты не мама.
– Именно мама и поручила мне заботиться о твоей безопасности.
Феба скривила губы.
– Вряд ли. Она вообще тебе не доверяет, и ты это знаешь. Она поручила заботиться обо мне тете Джеральдине, но мне уже девятнадцать лет и я способна сама принимать решения.
– Ни я, ни мама, ни тетя Джеральдина с этим не согласятся.
– Тогда все вы просто глупые.
– Феба!
– Мне все равно, что ты думаешь. Это правда. Ты ничего не понимаешь.
– В таком случае если, как ты утверждаешь, ответственность за тебя несет тетя Джеральдина, я обязана рассказать ей о тебе и мистере Харпере?
Феба уставилась на старшую сестру вызывающим взглядом и пожала плечами.
– Вперед, Мэг, расскажи всем о моих секретах! И если ты это сделаешь, я могу позволить себе рассказать всем о твоих.
– Ох, ради Бога. Ты ничего подобного не сделаешь, я думаю, – сказала Серена, хотя слова Фебы ее задели.
– Это вообще ничего не значит, – заявила упрямица. – Кто бы что ни говорил, это не изменит моего отношения к Себастьяну. Я люблю его.
Серена понурила голову, понимая, что ей ни за что не добиться от Фебы обещания никогда больше не встречаться с Себастьяном Харпером.
– Выслушай меня, пожалуйста. Вы друг другу совсем не подходите.
– Ох, на самом деле мы созданы друг для друга! – отрезала Феба. – И мы докажем это всем на свете, обещаю тебе.
Серена прожила следующие несколько дней в панике, ожидая, что вот-вот явится некто и сообщит, что секрет раскрыт и все уже знают, что она вовсе не Мэг. Она боялась самого худшего: что ее отправят обратно на Антигуа, на этот раз в порядке наказания за доброе дело.
Но не только и не столько страх мучил ее, а еще и чувство вины. Как могла она радоваться поцелую Джонатана, если понимала, что так не должно быть и это неправильно?
Снова и снова обдумывала она те проявления житейской рутины, с которыми свела ее действительность после возвращения в Лондон: утренние часы, которые она проводила в обществе тети Джеральдины и Фебы, послеобеденные прогулки верхом в обществе Уилла и участие в вечерних развлечениях в тех домах, куда ее приглашали. Она приучила себя сохранять спокойный и умиротворенный вид, хотя в душе у нее бушевала буря, подобная той, которая порой обрушивается на корабль, плывущий по морю. Она не могла есть, у нее от этого возникали боли в желудке. По сути, она только делала вид, что ест, и никто – даже Феба, – казалось, не замечал ее тревожного состояния. Мэг заметила бы это сразу.
Уилл, как ей казалось, соблюдал между собой и ею некоторую дистанцию. Он отказался от нескольких прогулок верхом в парке, ссылаясь на неотложные дела, но даже когда они встречались, почти не вступал с нею в разговоры. А когда это случалось, то по большей части говорил о своих ранних, первых торговых предприятиях, которые сильно пострадали от возрастающих трудностей и потерь. Однако Серена чувствовала, что ему куда больше хотелось оставаться капитаном корабля, нежели быть вынужденным, по большей части беспомощным, участником дел в его лондонских офисах.
Через неделю после полуночного свидания с Джонатаном Серена и Уилл решили отказаться от обычной верховой прогулки и вместо этого пройтись по одной из хорошо ухоженных аллей в Гайд-парке.
Она не могла рассказать о своих тревогах, связанных с Джонатаном, вместо этого поведала ему о связи Фебы с Харпером. Узнав об этом, Уилл уставился каменным взглядом на извилистую дорожку, а Серена пожалела, что поделилась своими переживаниями по этому поводу.
– Как бы я хотел, чтобы идея дать согласие на его присутствие у меня на приеме не пришла мне в голову, – проговорил он после долгого молчания.
Она посмотрела на него и заметила, что из его глаз так и сыплются гневные искры на гравий у них под ногами.
– Что вы имеете в виду? Разве не вы сами его пригласили?
– Нет, я этого не делал. Я пригласил его брата, Манфреда Харпера, который служил в чине лейтенанта на моем корабле. Манфред сообщил мне, что его младший брат в городе и что сам он хотел бы избавить его от опасности именно в тот вечер, так как некие негодяи преследуют юношу с требованиями уплатить карточные долги. Манфред умолял меня прислать его брату приглашение.