Серена усмехнулась.
– Я настоящий дикарь, – продолжал он. – Мне бы следовало отнести тебя наверх и заняться любовью благопристойно. Со всеми удобствами. В постели.
Она погладила его по руке.
– Ладно, я не могу сказать «нет». Ведь я обещала, что ты можешь обладать мною где угодно.
– И в любое время.
– …и в любое время.
– В алькове над бальным залом. В моей гостиной в самый разгар дня.
– Где угодно. В любое время.
Посмеиваясь, они постарались одеться как можно благопристойнее. Подвязки были разорваны, поэтому Серена сбросила с себя туфли и один чулок. Пелеринка находилась в безнадежном состоянии, платье порвано на спине, а большинство пуговиц отсутствовало. Когда он пытался кое-как прикрыть корсажем ее грудь, кто-то постучал в дверь.
– Убирайтесь прочь, – приказал Джонатан.
– Прошу прощения, милорд, – послышался в ответ сдавленный голос из-за двери, – но у нас тут такая ситуация…
Джонатан и Серена переглянулись.
– Что за ситуация? – спросил Джонатан.
– Э-э, да, милорд. Здесь леди Олкотт, милорд, и она требует, чтобы ее впустили.
– Твоя тетя явилась тебя спасать, – заметил Джонатан.
Губы у него дрогнули, и он вдруг захихикал. Ясно было, что он намерен сообщить слуге, что впустит тетю Джеральдину.
– Ты хочешь показаться ей в таком виде? – со страхом спросила Серена.
Она посмотрела на порванную юбку, потом на измятую рубашку Джонатана. Он оставил свой жилет и смокинг на полу, вкупе с ее пелериной, одним чулком, шляпкой, своими башмаками и ее туфлями, а также целой кучкой шпилек. Оторванные пуговицы рассыпались по всему ковру.
Ее тетка увидит все это.
– Что мы ей скажем? – прошептала Серена. – Она будет вне себя!
– Мы справимся. – Джонатан ослепительно улыбнулся. – Ты и я можем все преодолеть, когда мы вместе!
Невозмутимый дворецкий распахнул дверь перед тетей Джеральдиной, которая, сделав один шаг, замерла на месте при первом взгляде на беспорядок в комнате, и челюсть у нее отвисла от величайшего изумления. До того как она обрела дар речи, лицо у нее сделалось темно-багровым.
– Что, во имя Господа…
После этого рот ее оставался открытым, словно она собиралась еще что-то сказать, но слова, увы, не шли у нее с языка. Серена почувствовала, что щеки у нее горят, и выпрямилась. Так и следует ей держаться. Упаси ее Боже от чувства стыда, которое она так долго испытывала постоянно.
– Скажите мне, что это не ураган и не тайфун перевернул все здесь вверх дном и сорвал с вас всю одежду за исключением самой интимной.
– Увы, нет, – невозмутимо ответил Джонатан. – Погода была весьма терпимой, миледи.
Холодный как лед взгляд тети Джеральдины остановился на Серене.
– Ты, – обратилась к ней тетушка также ледяным тоном, – такая же пустышка, как твоя сестра.
Рука Джонатана крепко сжала руку Серены, а в голосе у него прозвенела сталь, когда он произнес:
– Прошу вас выбирать выражения, мадам. Ни Мэг, ни ее сестра никогда не были пустышками.
Тетя Джеральдина проигнорировала услышанное.
– Я поддерживала дочерей моей сестры ради того, чтобы она приобрела респектабельность благодаря своим детям. Но ведь это правда, не так ли? В ваших жилах течет кровь вашего отца. Ирландская кровь.
Последние два слова она произнесла так, словно выплюнула яд.
Серена ощетинилась:
– Мой отец не имеет к этому никакого отношения. Он был в высшей степени порядочным человеком.
Тетя Джеральдина, вечно опасавшаяся, что ее подслушают, переступила порог и, захлопнув за собой дверь, вышла на середину комнаты. Вслед за тем она подступила к Джонатану и Серене, скрестив руки на груди, и уставилась долгим взглядом на их соединенные руки.
– Извольте объясниться, вы оба. – Она смерила Серену повелительным взглядом. – Ты помолвлена и должна скоро выйти замуж, сударыня.
– Нет, тетя. Уже нет.
Тетя Джеральдина побледнела.
– Что такое?
– Мы с капитаном Лэнгли решили расторгнуть нашу помолвку.
Тетя Джеральдина сощурилась.
– Должно быть, он узнал, кто ты есть.
Серена замешкалась с ответом, но Джонатан поспешил ей на помощь:
– Ничего подобного, миледи. Решение было обоюдным и дружеским. Более того, Лэнгли поддерживает нас обоих.
Пожилая леди нахмурилась.
– Вот как? Он вас поддерживает? Признаться, я никогда не могла понять, почему этот джентльмен так настойчиво добивается дружбы с вами, Стрэтфорд. А в данном случае вы заверяете, будто он одобряет вашу греховную связь с моей племянницей, а этому я уж никак не могу поверить.
– Тетя, – заговорила было Серена, однако та только отмахнулась.
– Я уже достаточно вас наслушалась, молодая леди. Предостерегать вас от необдуманного брака – это одно, однако удерживать от греховной близости с кем попало при первой возможности…
– Довольно! – резко оборвал ее речь Джонатан.
Глаза тети Джеральдины перекинулись на него.
– Вам не следует говорить с Мэг в подобной манере.
– Она моя племянница. Я могу говорить с ней как мне заблагорассудится.
Джонатан еще крепче сжал руку Серены.
– Она моя нареченная. Племянница она или нет, я никому не могу позволить разговаривать с будущей графиней Стрэтфорд в подобном тоне.
Тетя Джеральдина осталась стоять как стояла, безмолвная и напряженная. Серена глянула на Джонатана краешком глаза. Она поняла, что ничего подобного никогда не повторится. Отныне он будет поддерживать и защищать ее, несмотря ни на какие обвинения.
Он рядом. Он никогда не покинет ее. Дни ее страданий миновали. К ней пришли новые дни, для нее началась новая жизнь. Наступило то, на что она не смела надеяться прошедшие шесть лет. И вот оно пришло. Это было не потому лишь, что Джонатан стоял с ней рядом. Это было еще и потому, что у нее не осталось сомнений в том, что она достойна любви. Достойна поддержки, защиты и всестороннего понимания.
Вопреки тому, что вокруг нее кипели страсти, губы Серены сложились в улыбку.
– Это правда? – резким тоном задала вопрос тетя Джеральдина. – Вы вступаете в брак?
– Истинная правда, – холодно ответил Джонатан. – Как только утихнут пересуды по поводу расторгнутой помолвки. Мы не хотим причинять Лэнгли больше тяжелых переживаний, чем те, какие он уже претерпел.
– Ведь это… Ну, я бы сказала, что это еще более нелепо! – вскричала тетя Джеральдина.