Гори оно все огнем. Дамасо устремился к дверям, которые их разделяли. Однако остановился, потому что услышал, что теперь говорит Мариса. Она на мгновение умолкла, прислушиваясь, затем снова резко заговорила, рубанув воздух рукой, потом повернулась и прошлась по комнате.
Дамасо смотрел на нее, не в силах примириться с тем желанием, которое снова его охватило. Он никогда не находил привлекательными женщин, стремящихся управлять. Он привык всегда быть тем, кто устанавливает правила.
Возможно, поэтому их ночь вместе была так великолепна? Потому что они были на равных – никто никем не управлял?
Прошло несколько секунд, прежде чем он осознал, что Мариса уже положила трубку. Теперь она стояла, опустив плечи и положив руки на стол. Потом опустила голову – ее жест выдавал смертельную усталость.
– Мариса? – Он вошел в кабинет раньше, чем успел передумать.
Она моментально выпрямилась. Выражение усталости исчезло с ее лица. Если бы Дамасо не наблюдал за ней, он не нашел бы и его следов.
Дамасо пораженно смотрел на эту безупречно владеющую собой женщину, на губах которой играла вежливая улыбка. Эмоции сейчас выдавали только глаза, из голубых ставшие темно-синими.
– Чего он хотел?
Ее аккуратные брови приподнялись, словно она была поражена откровенностью его вопроса. Однако Дамасо это не смутило. Помолчав, она неохотно ответила:
– Король Кирилл недоволен дошедшими до него слухами о моей беременности.
– Быстро же ему донесли!
– Они всегда с особым тщанием следят за моей жизнью.
Ему показалось, или она выделила голосом слово «моей»?
– А ты что сказала? Ты подтвердила слухи?
Дамасо пожалел, что ничего не знает о бенгарской королевской семье. Он вообще ничего не знал об этой маленькой европейской стране, пока кто-то из группы не указал ему на Марису и он не вспомнил, что когда-то о ней слышал.
– Сначала – что это не его дело. Однако потом я подумала, что оттягивание времени ничего мне не даст. Все равно придется получить взбучку, раньше или позже.
– Взбучку? Потому что ты не замужем? – Дамасо слышал, что жизнь королевских семей подчинена устаревшим традициям.
Мариса горько рассмеялась:
– Потому что не замужем. Потому что не состою в отношениях. Не встречаюсь с мужчиной, одобренным при дворе. Не веду себя как подобает принцессе. Выбирай.
Дамасо сделал шаг ближе, услышав боль в ее голосе.
– А как тебе подобает себя вести?
Мариса вздернула подбородок, словно защищаясь:
– За мной должен степенно и респектабельно ухаживать какой-нибудь принц или, по меньшей мере, титулованная особа. Мне следует держаться подальше от прессы, выдавая ей новости маленькими порциями под надзором пресс-службы. И, упаси господь, не вызывать никаких скандалов – особенно сейчас, в преддверии его коронации.
Дамасо вопросительно смотрел на нее, и она объяснила:
– Кирилл – младший брат отца, мой дядя. Когда отец умер, он был назначен регентом и исполнял эти обязанности одиннадцать лет, пока Стефан не достиг полного совершеннолетия. – Она шумно вздохнула. – Стефан – мой брат-близнец, предыдущий король Бенгарии. Он погиб два месяца назад.
Два месяца назад? Дамасо нахмурился, вглядываясь в ее лицо. Когда они встретились, Мариса не была похожа на человека, потерявшего кого-то близкого.
Хотя что он вообще знает о потерях и о близости? У него никогда не было даже лучшего друга, не говоря уж о семье.
– Ты не любишь своего дядю?
Мариса пытливо взглянула на него и снова коротко и сухо рассмеялась:
– Я его не выношу. Он был нашим опекуном после смерти папы и явно всеми правдами и неправдами стремился к трону. Даже когда Стефан был коронован, Кирилл маячил на заднем плане.
– Но теперь-то ты от него свободна.
Мариса посмотрела в окно на песчаный берег залива. Все выглядело таким спокойным. Однако после угроз, которые она только что слышала, ничто не могло погасить ее эмоций. Дядюшка снова пытается вывернуть ее жизнь наизнанку.
– Не все так просто.
Было глупо думать иначе. После смерти Стефана бенгарская политика ничуть не интересовала Марису, однако девушка не ожидала, что представители двора не захотят оставить ее в покое.
– Мариса, в чем дело?
Она заставила себя поднять глаза и увидела вопросительный взгляд Дамасо. У них с дядей никогда не будет спокойных отношений. Ей нужно было время, чтобы разобраться в случившемся – и без участия самцов, стремящихся ей указывать!
– Скажешь ты, наконец, или мне позвонить твоему дяде?
Мариса издала нервный смешок, шокированная мыслью, что он действительно сейчас возьмет и позвонит. Интересно, кто победит – Кирилл, с его чопорной самоуверенностью и стремлением говорить обиняками, или Дамасо, не склонный ни к каким компромиссам?
– Он не будет с тобой разговаривать.
– Это мы еще посмотрим.
Дамасо не бахвалился, однако что-то в его позе, голосе и выражении лица заставило Марису думать, что Кирилл не вышел бы победителем в этом гипотетическом поединке воль.
– Почему ты должна с ним считаться?
Она со вздохом упала в ближайшее кресло:
– Потому что от него зависит, будут у меня деньги или нет. Все просто.
В последнюю пару месяцев, после смерти Стефана, она могла думать только о нем. Ей приходилось каждый день бороться с черной пеленой боли и прилагать все усилия, чтобы не показывать этого на публике.
Теперь же каждый цент был под контролем двора. Как ей найти новый дом и обеспечить ребенка всем необходимым, если все, что ей принадлежало, у нее отняли?
Мариса прикусила губы, чтобы они не дрожали.
– Он пригрозил, что перестанет выплачивать тебе содержание? – обыденным тоном спросил Дамасо.
– Да, именно это он и сделал. Перестал выплачивать мне содержание, как ты выражаешься, хотя вообще-то это капиталы, доставшиеся мне от родителей. Кроме того, он угрожает конфисковать все мое имущество, включая личный счет.
Огонь ярости зажегся в глазах Дамасо.
– По какому праву?
– В Бенгарии король может контролировать финансы всех членов семьи, если захочет. Это вполне легально, хоть и неэтично.
Что, впрочем, никогда не смущало Кирилла, если вело к его цели. Интересно, он правда хочет, чтобы она вернулась, или это его изощренная месть за ее непослушание?
Дамасо сел в соседнее кресло и посмотрел ей в глаза:
– Со мной ты не будешь ни в чем нуждаться.
– Я не с тобой! Если помнишь, я не давала тебе согласия на брак.