– Ты не могла ничего сделать, да?
Мариса резко вырвала руку и села на постели к нему спиной. Она поправила одеяло, а затем некоторое время приводила в порядок волосы.
– Ну, я выжила, – произнесла она легким тоном. – Скандальная известность даже помогала обходить условности, когда мне этого хотелось – а хотелось часто. Да и вообще я научилась пользоваться ее плодами. Например, меня всегда приглашают на самые горячие вечеринки.
Дамасо приподнялся на локте, пытаясь прочесть выражение ее лица. Он предположил, что ее отстранение от него означало, что сейчас разговор пошел совсем серьезный.
Похоже было, что Мариса, как и он сам, не привыкла делиться переживаниями с другими людьми. Она была такой же сильной и независимой, хотя истории их жизни были вовсе не похожи. И она явно не хотела, чтобы он продвигался дальше.
Однако он желал знать все до конца.
– Но ты-то хотела большего. Ты однажды упоминала, что хотела работать, но не смогла из-за прессы.
Она замерла или ему показалось?
Мариса слабо пожала плечами:
– Все равно бы не вышло – я же ничего не умею.
Она подняла подбородок, напомнив ему о том утре, когда она в мгновение ока превратилась из сексуальной соблазнительницы в холодную принцессу. Сейчас это явно было проявлением защиты, так, может, и тогда тоже?
Мариса заговорила, отвлекая его от размышлений:
– У меня вовсе не академический склад ума. Я еле закончила университет. Я пригожусь разве что работодателю, которому нужен профессионал в реверансах или человек, способный часами говорить ни о чем с аристократами или дипломатами.
– Самоуничижение хуже гордыни. Стремишься опустить себя сама, пока кто-нибудь другой этого не сделал?
От ее холодности мигом не осталось и следа, она повернулась к нему, ее волосы разлетелись по плечам.
– Просто называю вещи своими именами. Я реалист, Дамасо.
– Я тоже.
Дамасо видел перед собой женщину, с которой очень плохо обходились, и она натренировалась не показывать свои чувства. И стоило этому радоваться – другая бы давно уже плакала у него на плече.
Однако Дамасо не радовался. Он мечтал схватить ее дядюшку и всех оклеветавших ее журналистов за глотки и вытрясти из них извинения. Он хотел сжать Марису в объятиях и держать, пока ее боль не уйдет. Хотя она, скорее всего, только посмеется над ним, да и что он знает об утешениях?
– Давай заканчивать этот разговор. По-моему, хватит, – сказала она.
Однако Дамасо не мог так все оставить.
– И ты начала подыгрывать, верно? Кто бы на твоем месте поступил иначе? Но мы уже выяснили, что ты не так распущенна, как о тебе пишут.
– Ты забыл еще о пристрастии к наркотикам и к азартным играм.
– И что же? Ты нюхаешь кокаин и потеряла на играх целое состояние?
– Если я что-то и потеряла, то лишь свои водительские права. Два с половиной месяца назад, за серьезное превышение скорости.
– Ты в слишком хорошей форме для наркоманки – я видел их много, меня не обманешь. А к игре ты за всю неделю не проявила ни малейшего интереса. Так что остаются только твои отношения с мужчинами.
– Я не девственница, как ты мог заметить.
И он был благодарен за это. Секс с ней был великолепен.
– Ну, так сколько у тебя было мужчин?
– Ты ведь не всерьез это спрашиваешь?
– Вполне всерьез.
Мариса несколько секунд молча смотрела на него сверху вниз. Потом наклонилась, и ее рука скользнула от его щиколотки к низу живота.
– Достаточно, – промурлыкала она, и внутри у него все растаяло.
– Докажи.
Секунду она колебалась, а затем заставила его откинуться на подушки и наклонила голову. Ее губы были горячими и мягкими.
Но что-то было не так. Дамасо чувствовал, что она слишком напряжена.
С рычанием он оттолкнул ее, заставил перекатиться на спину, а затем лег сверху, удерживая ее тяжестью своего тела. Они были так близко, что он видел блеск ее глаз и дрожание губ.
– Никогда не делай этого, если не хочешь! – Его передернуло от мысли, что это могло произойти не как следствие взаимного возбуждения. Она просто пыталась отвлечь его.
Медленно и нежно он наклонился к ней и поцеловал в уголок губ, затем возле носа, затем скользнул губами по ее щеке и горлу… К тому моменту, как он достиг основания шеи, ее пульс был в три раза быстрее обычного. Дамасо до смешного обрадовался этому свидетельству ее желания.
Его рука скользнула между ее ног, и он опустился ниже и поцеловал ее сосок. Со стоном она закусила губы, и он нажал чуть сильнее.
– Сколько мужчин, Мариса?
Она замерла и с шумом выдохнула.
Дамасо покрыл ее грудь короткими поцелуями, продолжая пальцами ласкать самую чувствительную точку. Мариса запустила руку ему в волосы, прижимая его к себе. Когда она снова расслабилась, Дамасо остановился:
– Сколько?
– Ты просто дьявол, Дамасо Пирес.
– Так мне говорили. – Он слегка втянул в рот ее сосок, и она выгнулась.
– Сколько? – повторил он и убрал руку.
Однако Мариса все еще не сдавалась. Понадобилось около десяти минут, чтобы она наконец ответила на этот вопрос. К этому времени Дамасо сам почти потерял самообладание.
– Два.
– Два? – Дамасо не мог поверить своим ушам.
– Ну, один с половиной. – Мариса опускала его голову ниже, пока она не оказалась между ее бедер.
– Что значит «один с половиной»? – пробурчал Дамасо.
– Дело в том, что номер первый соблазнил меня специально, на спор со своими друзьями. И поэтому второму не удалось зайти со мной настолько далеко, как он рассчитывал.
– Не настолько далеко, как сейчас?
– Нет.
– Но ты не возражаешь… со мной?
– Нет. – Она вздохнула, когда он начал ласкать ее, и сжала его плечи. – Мне даже… довольно приятно.
Довольно приятно! Дамасо считал, что его умения заслуживают куда более лестной оценки. И приложил все усилия, чтобы ей это показать.
В конце концов она без сил раскинулась на его груди. Ее голова покоилась у него под подбородком, она обвивала его руками и ногами. Ее дыхание было ровным и спокойным, и Дамасо надеялся, что ей снится что-то приятное, а не печали и обиды ее прошлого.
Он был уверен, что услышал лишь часть истории, но и этого вполне достаточно. Обманутая первым любовником, вечно понукаемая собственным дядюшкой и оболганная прессой… Кто был на ее стороне? Только ее брат Стефан, который умер два месяца назад.